о работе и личной жизни. Прошло уже десять лет с их знакомства в 1950-х, и Гебхард решил, что может позволить себе задать в частном порядке один деликатный вопрос.

Он спросил, как много знает супруга Билла о его отношениях с Джини.

Билл и бровью не повел.

– Моя жена? – ответил он спокойно. – Прелесть наших отношений в том, что она все понимает.

Гебхард, не раз наблюдавший среди сотрудников Кинси, к чему приводят внебрачные интрижки, невольно рассмеялся.

– Это отлично, Билл, – произнес он своим хриплым голосом. – Вы везучий мужчина.

За несколько лет до развода Билл фактически балансировал между домашней жизнью с Либби и детьми и общением с Джини на работе и вне ее. Многие из ожиданий Билла не оправдались. «В каком-то смысле его устраивало, что жена принимала его отношения с Джини, но, как оказалось, зря», – вспоминал Гебхард.

Билл продолжал создавать видимость здорового брака с Либби, приглашая Джини на все публичные мероприятия и играя при этом роль любезного работодателя, а не тайного ухажера. «Отчасти это было очень верным стратегическим ходом – если бы Билл не выпускал Джини из больницы, супруга могла бы заподозрить что-то неладное, – объяснял Боб Колодни. – Я думаю, Билл был достаточно прагматичен, чтобы понимать всю разумность такого решения». До предшествующих разводу событий Билла, казалось, устраивала и двойная жизнь, и двойные стандарты. Даже после прихода славы он не спешил отказываться от балансирования между двумя женщинами. «Все мы знали, что происходит, – признавался доктор Альфред Шерман. – Был период – еще до развода с супругой и женитьбы на Вирджинии, – когда Билл практически определился. Он, по сути, жил с ней».

Джини с детьми жила в Ладью чуть больше чем в миле от Мастерсов. У Джини был достаточно большой и закрытый дом, с собственным бассейном и кованой винтовой лестницей внутри, чтобы принимать там приезжих знаменитостей. Иногда Билл оставался допоздна и ночевал в комнате на первом этаже, а комнаты детей Джини, Скотта и Лизы, едва вступившими в подростковый возраст, были наверху, возле спальни матери. «Постепенно Билл переставал быть случайным гостем в комнате на первом этаже, – рассказывал Колодни, который в итоге купил у Джини этот дом в Салем-Эстейтс. – Довольно скоро он переехал к ней». Однажды Билл и Джини уехали читать лекции, и Боб со своей женой Нэнси вызвались присмотреть за детьми Джини. Чета Колодни, слегка наивные люди, с удивлением обнаружили в доме вещи Билла. «Билл был еще женат, но его одежда висела в шкафу в хозяйской спальне, а в ванной стоял его крем для бритья, – вспоминал Боб. – Было очевидно, что в конце шестидесятых они уже жили вместе».

Двуличие Билла не казалось серьезной проблемой, пока на сцене не появился Хэнк Уолтер. Вероятность того, что Джини выйдет замуж за этого дельца международного масштаба, который готов увезти ее из знакомого провинциального мира Сент-Луиса, заставила Билла действовать. Он выражал не ревность, но беспокойство за их всемирно известное сотрудничество. Он никогда не вел себя как любовник перед угрозой соперничества. Любые проявления страсти казались ему излишними, даже в такой переломный период их отношений. Но чтобы не потерять ее, он был готов сделать что угодно – даже разрушить собственную семью. «Он знал, что рано или поздно я выйду за кого-нибудь замуж, так что предпринял самые серьезные меры, чтобы еще сильнее проникнуть в мою жизнь, – говорила Джини. – Он отказался терять меня. А я не понимала, насколько ловко он мной манипулировал».

Конечно, в версию Джини верили не все. «Чудесная история, в которой она такая белая и пушистая, да? – с упреком говорила Доди Бродхед, у которой была своя версия. – Она приехала в Сент-Луис одна, без мужа, и искала его изо всех сил, и ей хотелось получить как можно больше, так что она очень старалась». Хулители Джини из высших слоев общества Ладью считали, что Джини стремилась выйти за Билла, чтобы улучшить свое непрочное экономическое положение разведенной матери двоих детей. «Мне кажется, она всегда хотела за Билла замуж, – рассуждал первый юрист фонда Торри Фостер. – Я поначалу несколько наивно воспринимал их отношения. Но она явно неровно к нему дышала». Даже те, кто относился к Джини хорошо, считали, что это она подтолкнула Билла к разводу. «Я думаю, это было обязательным условием совместной работы, и он понимал, что если не разведется с Либби, то его делу конец, – говорил Майк Фрейман, восхищавшийся реакцией Либби. – Когда дошло до развода, она [Либби] не стала ничего ему усложнять или давить на него финансово. Она уважала потребность Билла жениться на этой женщине».

Несомненно, Джини значительно влияла на Билла, даже когда чувствовала себя оскорбленной и его требованиями, и долгими рабочими часами, и нехваткой общественной жизни за пределами клиники. Те, кто ее не любил, считали, что она получает гораздо больше, чем заслуживает, и что, не соблазни она Билла, не видать ей ни перспектив, ни повышений. Такие комментарии всегда ставили Джини ниже Мастерса, показывая ее секретаршей-выскочкой, хищной разведенкой. Однако после двух бестселлеров финансовое положение Джини вполне позволяло ей уйти, чтобы проводить больше времени с подросшими детьми и устроить свою жизнь с мужчиной, говорившим, что любит ее. И если все сделать правильно, то она могла бы еще раз изменить свою жизнь, свое имя и род деятельности.

После выхода «Сексуальных нарушений человека» Хэнк Уолтер стал поторапливать Джини с ответом. То же самое делал Билл Мастерс, который после развода с Либби переехал в скромную холостяцкую квартирку и ясно дал понять, что намерен жениться снова. Если предложение Хэнка строилось на любви, то Билл, похоже, опирался на деловые обязательства, обещающие их общему делу немалую выгоду. В конце концов Джини приняла решение, которое, по ее словам, имело мало общего с ее личными желаниями. Подсознательно она понимала, что Биллу нужно выиграть это маленькое сражение, перещеголять их богатого покровителя. Как и в их книгах, в его лексиконе отсутствовало слово «любовь».

«Я могла бы даже не задумываться о работе, – признавалась Джини. – Я собиралась замуж за исключительно богатого человека, но он хотел от меня того же, что и Мастерс, – постоянно сопровождать его, всюду ездить с ним». Несмотря на соблазнительное предложение Хэнка, Джини устала ночевать в отелях вдали от дома, а чувство родительского контроля над взрослеющими детьми постепенно исчезало. «Наконец, я сказала этому человеку, что не могу за него выйти, жалуясь на то, что Мастерс настоятельно хотел взять меня в жены, – вспоминала она. – Он знал, почему я отказала ему, а Мастерс – нет». Билл больше не