баре ли Бобо. Бобо точно посоветует мне, что лучше пить. Дядя Чарли нахмурился. С Бобо произошел несчастный случай, сказал он. Свалился с лестницы в подвале бара. Ударился головой.

– Если ты голодный, – сказал он, – Вонючка тебе что-нибудь приготовит.

– Вонючка? – переспросил я.

– Повар.

– Нет, – ответил я, – я только хотел повидаться с Бобо. Он в порядке?

Дядя Чарли состроил гримасу. Джоуи Ди первым добрался до Бобо, когда тот валялся внизу лестницы, сказал он. Джоуи Ди повернул ему голову и прочистил дыхательные пути, возможно, даже спас жизнь. Было много крови, сказал дядя Чарли. Я бросил взгляд на Джоуи Ди, который тут же отвернулся, засмущавшись. Мне вспомнилось, как Джоуи Ди брал на себя роль спасателя, когда мы с Макгроу ездили на Гилго, и меня тут же пронзило острое чувство любви к его героической натуре. От моего влюбленного взгляда Джоуи Ди покраснел.

– Чертов Бобо, – буркнул он своей карманной мыши.

– Бобо был пьяный, когда упал? – спросил я.

Дядя Чарли и Джоуи Ди переглянулись, не зная, что отвечать. Я сообразил, насколько глупо прозвучал мой вопрос.

– Самое грустное, – продолжал дядя Чарли, – что при падении он повредил кое-какие нервы. У Бобо парализовало лицо с одной стороны.

Люди в «Публиканах» часто падают, сказал я. Джоуи Ди напомнил мне о недавнем выступлении дяди Чарли: демонстрируя посетителям, как проходить «Зеленого монстра» в Фенвей-парке, дядя Чарли неловко пошатнулся и упал на стойку с бутылками, сломав себе три ребра. Стив повез его в больницу, где доктор спросил, как это он умудрился так покалечиться. Дядя Чарли – пьяный, в больничном халате и темных очках, – простонал: «Играл лунку в Фенвее», – и уже на следующий день эта фраза стала в баре крылатой. С тех пор ее повторяли всякий раз, когда кто-нибудь выказывал признаки мании величия. Ну или любой другой мании.

В данный момент дядя Чарли игнорировал минимум дюжину мучимых жаждой клиентов, пытаясь помочь мне решить, стану ли я Джей Аром «джин-тоник» или Мёрингером «скотч с содовой».

– Может, мне и правда взять «Сайдкар»? – спросил я.

Он зажал глаза ладонями.

– Ответ неверный. Мой племянник – не какой-нибудь чертов Дэвид Найвен.

– Очень надеюсь, что он не какой-нибудь чертов Дэвид Найвен, – сказал незнакомый мужчина, взбираясь на табурет слева от меня.

– Если он чертов Дэвид Найвен, ему придется мне кое-что объяснить.

Дядя Чарли хмыкнул и поставил перед мужчиной «Будвайзер». Потом объяснил, что мне исполнилось восемнадцать и мы выбираем мой первый легальный коктейль. Мужчина пожал мне руку и поздравил.

– Чэс, – сказал он, – давай-ка я куплю твоему совершеннолетнему племяннику выпивку.

– Джей Ар, тебя угощает Спортсмен, – сказал дядя Чарли.

Пока Спортсмен закуривал, я разглядывал его во все глаза. У него были вьющиеся волосы морковного цвета, торчавшие из козырька для гольфа, словно комнатное растение, переросшее свой горшок. Он немного напоминал автопортреты Ван Гога – безумные глаза, оранжевая кожа, – хотя улыбка у него была добрая, а между зубами – дырки. Несмотря на свободный спортивный костюм, в нем легко угадывался бывший атлет. Наверное, защитник, думал я. Или мощный форвард. Руки у него огромные.

Справа от меня, опираясь локтями о стойку, встал новый посетитель в клетчатой кепке, немедленно вступивший в разговор.

– Гусь, – начал он, – кстати, о британский актерах: вроде бы твой племянник похож на Энтони Ньюли[25].

Спортсмен захохотал и хлопнул ладонью мне по плечу. Я нисколько не походил на Энтони Ньюли, просто Клетчатый подшучивал над дядей Чарли, который немедленно заглотил наживку, откинул назад голову и запел. Спортсмен и Клетчатый объяснили мне, что при любом упоминании Энтони Ньюли дядя Чарли тут же разражается парой куплетов из песенки «Что я за дурак». Мой дядя просто не может сдержаться, сказали они. Это у него вроде рефлекса.

– Гибрид собаки Павлова с Паваротти, – пошутил я.

Они уставились на меня с недоуменными лицами.

– Кто такой Энтони Ньюли? – спросил я.

Дядя Чарли замолчал. Потом поднял «Будвайзер» Спортсмена со стойки и с громким стуком опустил назад, что потрясло меня даже больше, чем его пение.

– Кто такой Энтони Ньюли? – возмутился он. – Всего лишь один из величайших поющих поэтов всех времен.

– Как Синатра?

– Поющий поэт, а не эстрадный выскочка. Святой боже – Энтони Ньюли! «Что я за дурак»! Из классического бродвейского мюзикла «Остановите Землю, я сойду».

Я продолжал пялиться на него.

– И чему вас только учат в колледже!

Я продолжал таращиться, не зная, что отвечать. Он воздел руки в воздух и запел снова:

Что я за дурак, Раз никогда не влюблялся. Что я за человек? Пустая ракушка,