Вдалеке раздался громоподобный грохот, который разнесся по всему корпусу «Принцессы Гортензии», будто киянкой ударили по лудильной ванне. На мгновение палуба накренилась в сторону правого борта. В салоне раздались крики, из некоторых кают донеслись ругательства.

– А, – довольно заявил Кабал. – Началось.

– Что это было? – Марша́л сощурился и нацелил револьвер прямо ему в голову. – Что вы сделали, Кабал?

– Взорвал первую эфирную направляющую. Передний порт номер один, верно, капитан?

Но Штен уже бегом покинул салон. Кабал смотрел, как за ним захлопнулась дверь, затем обратился к Марша́лу:

– Пожалуй, голова у него сейчас кругом идет.

– Что вы сделали, Кабал? – бледный, покрывшийся испариной граф смотрел на него поверх револьвера. Он ужасно хотел выстрелить, но у него было отвратительное ощущение, что его обыграли.

– Я вас перехитрил, – сказал Кабал, подтверждая его опасения. – На первую направляющую я поставил таймер. На остальных…

– Остальных?

– Конечно. Не мог же я ограничиться одной, это было бы несерьезно. Итак, на остальных таймер выставлен на более длительное время, но мне удалось за короткий срок изготовить довольно хитроумное приспособление, которое не позволит отключить бомбы. Удивительно, что можно сделать из вещей, купленных в универсальном магазине и аптеке. – Кабал задумчиво погладил подбородок. – Полагаю, стоило упомянуть об этом, прежде чем Штен убежал. Я про блокирующий механизм – сомневаюсь, что бакалейщики и фармацевты его сейчас волнуют.

Марша́л в несколько шагов преодолел расстояние, отделяющее его от двери. Когда он открыл ее, с той стороны на него едва не вывалился стюард.

– Найдите каптана! – рявкнул Марша́л, грубо хватая того за плечи. – Передайте ему, чтобы не пытался отключить механизмы, которые обнаружит! Скажите, что Кабал заложил бомбы и малейшее вмешательство приведет к взрыву! – Он отпустил стюарда – тот остался стоять, морщась от боли в бицепсах, на которых останутся синяки. – Беги, идиот! – прорычал граф ему прямо в лицо. – От этого зависят жизни всех нас!

Последней фразы оказалось достаточно, чтобы стюард рванул в направлении, откуда пришел.

Марша́л развернулся к Кабалу:

– И чего же вы, бледнолицый ублюдок, пытаетесь этим добиться?

Кабал проигнорировал оскорбление и на миг задумался, не позлить ли Марша́ла, известного своей нетерпеливостью.

– Я хотел поставить вас – а если быть точным, то капитана и смертоносную фройляйн Сатунин, – в положение, когда придется воздержаться от моего убийства. Это первое. Кроме того, я придерживаюсь мнения, что аэросудно должно развернуться и отправиться обратно в Парилу. Это второе. Признаюсь, не рассчитывал встретить здесь вас, граф, но раз уж так получилось, надо думаю, дать сенцианцам шанс поболтать с вами. Это третье и последнее.

Марша́л глазел на него – злобно и в то же время подавленно. Он тяжко покачал головой.

– Тщетные надежды.

Он вернулся к барной стойке, по пути захватив со стола пустую пепельницу, раскурил сигарету и посмотрел на Кабала, как директор, готовящийся выйти на песнию, смотрит на трудного школьника, которого никак не приучить к дисциплине.

– Не понимаю, Кабал. Вы были на свободе. Вам плевать на то, что произойдет в этой части света. Зачем вы вернулись? С бомбами или без, вы не покинете этот корабль живым. Я. – он снова покачал головой. – Я вас не понимаю.

– Мне это известно, – ответил Кабал. – Если бы понимали, обернули бы «Принципы некромантии» в подарочную упаковку, вручили мне и организовали свободный проход по территории вашей страны еще в самом начале нашего знакомства, и считали бы, что вам крупно повезло. Мне приходилось иметь дело с силами помощнее вас, граф.

– Нечего строить из себя, Кабал.

– А он и не строит, – тихий голос Леони Бэрроу прозвучал четко. Марша́л перевел на нее взгляд, и она продолжила: – Кабал куда более опасен, чем вы себе представляете, граф. Его боятся ангелы и демоны. Он монстр, но при этом ему не чужда справедливость. Он способен на вопиюще злодейские поступки, – взгляд ее скользнул на Кабала, который слушал совершенно бесстрастно. – Но я также полагаю, что он способен творить великое добро. Только предсказать, что именно он сделает, непросто и небезопасно.

Марша́л скривился.

– А вас что с ним связывает? Вы его специалист по связям с общественностью? Или кто?

– Я его ненавижу, – язвительно бросила она, а затем уже тише добавила: – И восхищаюсь им. Вы правы – ему не было нужды возвращаться. Он пошел на большой риск, но я знаю, что ему приходилось рисковать и посерьезнее. Не могу сказать, в кого он играет сейчас – в монстра или героя, – но одно мне известно. Вы совершили величайшую в жизни ошибку, когда нажили себя такого врага.

Кабал приподнял бровь и улыбнулся графу Марша́лу такой сухой улыбкой, что из нее не получилось бы выжать и молекулу воды даже при помощи дымящейся серной кислоты.

– Звучит так, будто я легендарная фигура, а, Марша́л? Какие чудеса мне еще продемонстрировать?

– Какие заблагорассудится, но только из могилы, Кабал. Вы совершили ошибку.

– Да? – в голосе его звучало легкое любопытство. Он вытащил из кармана часы и снова сверил время. – И какую же?

– Сообщили нам, что остальные таймеры выставлены на более длительный срок. Мы скоро пересечем границу. Там ровные территории. Мы приземлимся, и инженеры разберутся с вашими бомбами, не опасаясь, что судно рухнет с небес. Только вы этого не увидите. Шах и мат, Кабал. – Он медленно взвел курок, всем видом выдавая свое наслаждение.

– В этом есть резон. Только вы исходите из предположения, что я сказал правду про бомбы.

Марша́л прищурился.

– Других бомб нет?

– О, еще как есть. Только никаких запалов, на случай если вы решите их нейтрализовать, нет. Как удачно заметила мисс Бэрроу, я чертовски талантлив, но даже моих несомненно экстраординарных способностей не хватит, чтобы создать ртутное реле из ничего.

– Еще лучше, – с улыбкой сказал Марша́л. – Я переживал, что механизмы сработают при жесткой посадке. Спасибо, что избавили меня от последнего источника тревог.

– С удовольствием. Обращайтесь. Только вот… о таймерах я тоже солгал.

Улыбка исчезла с лица графа, как мартышка соскальзывает с промасленного баньяна.

– Что?

– Я установил не такой уж большой промежуток времени.

В этот момент сработало второе зарядное устройство.

Взрыв оказался ближе и мощнее предыдущего, свалив Марша́ла и Кабала с ног. Окна по правому борту вылетели, осколки посыпались внутрь, в салоне завыл ветер. Казалось, что облака мечутся взад и вперед, «Принцессу Гортензию» сильно качало. Мисс Бэрроу и остальных пассажиров сбросило со стульев, леди Нинуку распластало на теле полковника Константина. Ее крики смешались с удивленными и испуганными воплями остальных.