По крайней мере, им не приходилось бороться с рассекающими туда-обратно по палубам членами экипажа – те уже находились у аварийных выходов и ждали приказа покинуть корабль. Большинство из них, скорее всего, понимало, что корабль обречен, но бежать некуда: Миркарвия придерживалась взглядов, что парашюты на борту лишь расшатают дисциплину и заставят команду покинуть судно, когда ситуацию еще можно спасти. В балансовом отчете команда с опытом весила куда меньше, чем боевой корабль.

Добравшись до небольшого помещения наверху лестницы, они вздохнули с облегчением. В узком пространстве на крюках болталась экипировка на случай плохой погоды, в настенных ящиках клацало оборудование. С одной стороны вверх шла покатая металлическая лестница, заканчивающаяся двойными дверями на потолке. Кабал быстро взобрался и отдраил люк, а затем толкнул его наверх. Дверцы с грохотом ударились о палубу, открыв взору прямоугольник голубого неба.

Небольшой отряд выбрался наружу, навстречу завывающему ветру. Экипажу удалось стабилизировать «Принцессу Гортензию» – ее больше не бросало из стороны в сторону, но левитаторы едва держали корабль в воздухе. Аварийная посадка на лесистый холм, таивший за деревьями черт знает какие валуны и выступы, равнялась тому, чтобы направить фрегат на риф. Судно было крепким, но не рассчитанным на подобное обращение. Единственным вариантом было направить корабль на полной скорости к катаменской границе в надежде, что лес закончится и можно будет сесть на пастбища за ним. Но вместо этого корабль, не имея достаточно энергии, медленно и криво полз вперед. «Гортензию» ждала неминуемая катастрофа – так захваченный штормом галеон несет на скалы.

Вид открывался волшебный, хоть и пугающий. Пока они стремились к границе, облака остались позади, и теперь корабль неуклюже продвигался по чистому небу. Горизонт оказался на одном уровне с кораблем, словно мир представлял собой плоскую миску. Мисс Бэрроу все списала на оптическую иллюзию, полагая, что они все еще находятся в нескольких сотнях футов над землей. Это также оказалось иллюзией, которую развеяло появление холма, чья острая верхушка проплыла по правому борту, явно выше них.

Роборовски активно действовал: ответственность и шанс частично искупить вину, по крайней мере, в собственных глазах, дали ему новый стимул. Он направлял мисс Амберслей вдоль палубы, словно она была его любимой тетушкой, проверял, что с ней все в порядке, и подбадривал, заверяя, что вытащит ее отсюда живой. Оказавшись в служебном помещении, он вовсю продемонстрировал свои познания в возможностях военного корабля. Он открыл шкафчик с оборудованием и, вытащив пару биноклей, посмотрел в них на дальний конец палубы, где стояли энтомоптеры.

– Выглядят пригодными для полета, – сказал он. – Герр Майсснер, вы помните, как работают стояночные тормоза?

Кабал, любивший точность, едко ответил, что, конечно, он помнит.

Довольный Роборовски открыл шкафчик, стоявший впритык к стене служебного помещения. Внутри находилось нечто, напоминавшее рычаг железнодорожного сигнала – большая штуковина со спусковым механизмом на конце ручки и огромным болтом на шарнире. Взявшись за ручку, Роборовски защелкнул спусковой механизм и откинулся назад. По стене прошла резонирующая трель, как ток, пропущенный по кабелю.

– Что вы делаете? – спросила мисс Бэрроу, но миниатюрный герр Роборовски все усилия вкладывал в действие и был не в состоянии отвечать.

– Полагаю, нечто важное, – Кабал прошествовал мимо нее и принялся помогать. Рычаг, издавая плаксивые металлические щелчки, отодвинулся и замер.

Роборовски отдышался.

– Это. – он снова засопел, после чего попытался еще раз. – Это стопор… направляющих. Теперь они будут на одном уровне с палубой. Не помешают… взлететь.

Кабал преодолел уже половину лестницы и высунул голову в люк – стопорные кабели действительно ушли в длинные щели, что тянулись вдоль всей взлетно-посадочной полосы.

– Разве нам не нужно развернуть энтомоптеры, чтобы у них был разбег? – спросила мисс Бэрроу.

– Необязательно, – ответил Роборовски. – Они могут взлетать вертикально при необходимости. В основании коротких крыльев и по нижней стороне стекателей имеются несущие поверхности – из-за этого энтомоптеры лучше летят на большой скорости, но им не требуется ускорение, чтобы подняться в воздух.

– Ой, – сказала мисс Бэрроу, смутившись глубины своего невежства: этой ситуации вполне можно было избежать, читай она больше комиксов для мальчишек. – Тогда для чего стопоры?

– Взлетать легко, фройляйн. Садиться… просто представьте себе – вы приближаетесь к раскачивающемуся кораблю при сильном ветре, проливном дожде или же под обстрелом с земли. Вам потребуется максимально большая площадка для посадки, так как приземление будет далеко не медленным и легким. Благодаря стопорам достаточно просто посадить машину на палубу, и не нужно волноваться, что свалитесь за край.

Кабал повернулся, чтобы послушать их беседу, но тут вдруг сел на ступеньку.

– Топливо, – сказал он. – Бак тренажера почти пуст. Сколько времени потребуется на заправку?

Роборовски прикрыл рот рукой.

– С помощью экипажа – пять минут. Нам же понадобится вдвое больше времени. Вы использовали даже резерв?

– Резерв?

– Второй бак. Когда топливо на исходе, переключаетесь на него. – Роборовски воспринял непонимающий взгляд Кабала как добрый знак. – Не волнуйтесь, – добавил он, похлопав того по руке. – Уверен, вам рассказали бы об этом на втором занятии.

Они взобрались по ступеням и, выйдя на палубу, взялись за руки для поддержки и безопасности. Идти пришлось почти наощупь – ветер выдувал влагу с кожи и обнажал зубы. Чтобы преодолеть палубу, потребовалось почти три минуты, так что все четверо обрадовались, укрывшись за энтомоптерами.

Роборовски взобрался на тренажер и заглянул в кабину. Вниз он спустился, сжимая в руках шлем, который взял с сиденья.

– Я полечу на «Симфонии», – прокричал он Кабалу на ухо. – Резервный бак полный. Мы доберемся до Парилы без проблем.

– Парилы? – прокричала мисс Бэрроу, сжимаясь от холода.

– Да, – ответил он. – Не хочу в Катамению и, пожалуй, не горю желанием возвращаться в Миркарвию. Там для меня ничего не осталось. Я попрошу политического убежища. Учитывая, что я им могу рассказать, мне его дадут.

– Разве это не измена? – ветер едва не заглушил тонкий голосок мисс Амберслей.

– Права или нет моя страна. – Роборовски покачал головой. – Они уничтожили мою родину, когда убили ДеГарра просто ради удобства. Они уничтожили ее, когда беднягу Константина пристрелили как пса за то, что он сказал правду. Когда-нибудь я вернусь домой, но не пока у власти мясники вроде Марша́ла и аферисты, которые его поддержали. – Он подал руку мисс Амберслей и помог подняться по ступенькам на боку фюзеляжа. – Давайте, мадам. Мы улетаем.

Мисс Амберслей отреагировала быстро, что было похвально, учитывая обстоятельства, – она не смутилась, когда ветер поднял юбки, не стала жаловаться, что приходится столь несветским образом карабкаться в кабину. Роборовски убедился, что она прекрасно справляется без помощи, и залез в задний отсек кабины.