— Конечно, — сказал я. — Давай-ка тебя успокоим. Я попрошу сотрудников занести ее.

Он испытал явное облегчение:

— Ох, спасибо вам, док.

Пока сотрудники морга делали свое дело, я спросил:

— Нам что-то известно о состоянии здоровья Далси?

— Судя по всему, в целом очень даже здорова. Племянница, правда, говорит, что они недавно вместе ели карри и у старушки после нее была ужасная изжога. Настолько сильная, что она не пошла на работу, и племянница забеспокоилась, что это может быть плохим знаком.

— Когда они ели это карри?

Он задумался.

— Давайте подумаем. Когда я сообщил племяннице о ее смерти, она сказала, что виделась с ней неделю назад.

В секционную доставили тело Далси.

— Понимаете, док, это все из-за племянницы… — Детектив по-прежнему звучал так, словно оправдывается. — Я подумал, что у старушки, должно быть, серьезные проблемы с желудком. Там по всему дому валялись упаковки «Алка-Зельтцера».

Простынь, прикрывавшую тело, убрали, обнажив его.

Она была невысокой женщиной в теле. Густые седые волосы коротко подстрижены. На мгновение выпуклое пятно на коже внутренней стороны запястья показалось мне подозрительным. Пока я с легкостью не убрал его — краска. Наверное, жженая сиена. А еще под ногтями на правой руке я нашел частички кобальтовой сини. Я внимательно осмотрел ее тело на предмет ран или синяков, но ничего не обнаружил.

— Никаких следов насилия, — подытожил я. — И уж точно никаких травм головы.

Детектив-сержант радостно улыбнулся.

Я взял в руки скальпель:

— Давай теперь заглянем внутрь.

Тело Далси даже не пыталось скрыть причину смерти. Она стала очевидна, как только я сделал срединный разрез и открыл грудную клетку.

— Охренеть! — воскликнул детектив. — А это еще откуда?

Вместо сердца у нее был большой надутый шарик темно-синего цвета.

— Это околосердечная сумка, в которой находится сердце. Обычно через нее все видно, будто смотришь через запотевшее окно. У Далси же она наполнилась кровью.

— Почему, док?

— Должно быть, случился разрыв сердечной мышцы.

Я приготовился разрезать эту тонкую оболочку. Когда получаешь ножом в сердце, в этом есть только один крошечный плюс: нож повреждает околосердечную сумку, позволяя крови вытекать из образовавшейся в сердце раны, что дает хоть какой-то мизерный шанс на выживание. Околосердечная сумка Далси была целой. Она была туго натянута, но все равно надежно удерживала вытекающую кровь. Наполняясь, она все сильнее сжимала сердце, подобно удаву, пока оно не перестало биться.

— Наверное, больно до ужаса! — скривился детектив.

— Нет-нет, она наверняка почти сразу потеряла сознание, и ее смерть была тихой, — заверил я его. — Всем бы так.

Околосердечная сумка, может, и смогла удержать кровь, но моему скальпелю не оказала никакого сопротивления. После смерти кровь сгустилась вокруг сердца, образовав его идеальный слепок. Сгусток крови был цельным, и я аккуратно его приподнял. Готовая в любой момент развалиться, у меня в руках затряслась эта желеобразная форма в виде сердца.

Я отложил сгусток в сторону, в то время как детектив внимательно изучал спрятанное внутри него сердце.

Разрыв в его передней стенке сразу же бросался в глаза — словно кто-то порвал кусок ярко-красной ткани. Он был, наверное, длиной с сантиметр. После смерти сердце больше не было под давлением, и это была уже не та зияющая дыра, как, должно быть, в момент смерти Далси, но мне все равно без труда удалось просунуть в нее тупой конец скальпеля. По краям была мертвая мышечная ткань — отекшая, плотная и с желтизной. Уж простите, но для сердечной мышцы в таком состоянии лучшего сравнения, чем с заварным кремом, я придумать не могу.

— «Алка-Зельтцер» уж точно не помог бы Далси, — сказал я.

Казалось, детектив был в замешательстве:

— Я не понимаю, почему тогда у нее были проблемы с желудком, когда на самом деле отказывало сердце.

— Не было у нее проблем с желудком. Она лишь так думала.

Поразительно, насколько человек подвержен самообману. Далси было шестьдесят семь, у нее был избыточный вес, и я нисколько не удивился бы, узнав, что кто-то из ее родителей умер от проблем с сердцем. Тем не менее, когда у нее внезапно началась изжога, да еще такая сильная, что она не могла выйти на работу, Далси лишь приняла антацид и решила, что дело, должно быть, в том самом карри. Ей, возможно, и приходило в голову, что это может быть сердечный приступ, однако она явно предпочла не думать о такой возможности. Это промедление убило Далси, хоть и помогло судмедэксперту.

Сердце — это комок мышц, и, когда говорят о сердечном приступе, подразумевают, что какой-то участок сердечной мышцы перестал получать необходимый ему кислород и умер. В медицине это называется инфарктом. Между тем если пациент мгновенно умирает от сердечного приступа, тот оставляет после себя на удивление мало следов. Нам остается лишь исключить все другие возможные объяснения (прежде всего, инсульт, пневмонию, эмболию легочной артерии, перфорацию язвы или инфекцию), а также провести вспомогательные химические анализы — будь воля судмедэкспертов, после сердечного приступа все еще жили бы как минимум три часа. К этому времени самые первые травматические изменения сердечной мышцы уже можно увидеть, ну или хотя бы нащупать.

Поврежденная сердечная мышца набухает и уплотняется — организм реагирует на отмершие ткани, посылая специальные клетки, которые от них избавляются.

Кроме того, в этом месте образуются новые крошечные сосуды, необходимые, чтобы начать процесс восстановления. Если пациент проживет неделю, на поврежденном участке проявляются все признаки некроза и он покрывается желтыми пятнами. Через месяц он бледнеет. А примерно через шесть месяцев уже можно различить тонкую белую полоску рубцовой ткани.

Далси оставила свой сердечный приступ без внимания и дошла до того опасного момента, около семи дней спустя, когда специальные клетки почти полностью прибрали омертвевшие ткани, но восстановительный процесс толком не начался. На этой стадии поврежденный участок сердечной мышцы наиболее уязвим. Именно тогда сердце Далси и не выдержало. Давление, связанное с нормальным сердцебиением, слишком сильно растянуло ослабленную сердечную стенку, и она разошлась. Кровь хлынула в околосердечную сумку, которая удерживала ее внутри. В результате кровь начала сдавливать сердце, не давая ему биться. Красно-желтая мышечная ткань вокруг места разрыва говорила о том, что сердечный приступ случился за неделю до этого — как раз когда у Далси началась так называемая изжога.

С этим разрывом Далси очень не повезло: пережив смерть участка сердечной мышцы, она могла прожить гораздо дольше. Сердце — маленький, но очень отважный орган, который продолжает биться, несмотря на усиливающуюся нехватку кислорода, пока у него не заканчиваются