– Какой же ты тупой, человек! – проскрипел дроффа, внезапно потеряв терпение. – Как ты еще мог не понять? Прозревшие – это те, кто создал наш мир! Эмиссары, несущие волю бога на Лерон, расчетливые экспериментаторы пришедшие к чи-при, или возвышенные искусители, сошедшие на Дрофф – есть ли для тебя разница? Пойми главное – они виновны во всех катаклизмах последнего тысячелетия!

– Я поправлю, – вставил надзиратель, – не создал, а модифицировал наш мир.

– Разумеется, – не удержался святой отец. – В расчетливый эксперимент вам поверить легче, чем в высшую волю.

– Эксперимент – тоже чья-то воля, – надзиратель не пожелал ввязываться в затяжной спор. – В конце концов, сейчас важен лишь результат. Наши цивилизации, которым до первого контакта с иным разумом предстояло развиваться еще не одну сотню лет, внезапно оказались связаны друг с другом. Грубо, почти насильно и наверняка преждевременно. Мы должны были дорасти до этого сами, постепенно, открывая нерелятивистские свойства пространства, изобретая всякие гипердвигатели и телепортацию – да, у нас тоже была такая фантастика! Но главное мы должны были эволюционировать социально, чтобы первая встреча звездолетов не вылилась в девять лет «Вооруженного недопонимания»! Чтобы галактике не потребовался вселенский полицай, чтобы функции сразу двух самобытных народов не ограничивались банальными поставками сырья. Сырья, которое, если уж на то пошло, способно вывести каждый из них в галактические лидеры!

– Двух? – бесцеремонно перебил Груббер, мимо которого прошла вся патетика возвышенной речи. Неофициально уполномоченный был на службе, он продолжал собирать информацию. – Пирокинетик ваш. Значит гравилин…

– Наш, – скрипнул дроффа. – Чи-при лишь посредник.

– Дроффа слишком консервативны, чтобы напрямую контактировать с десятками миров, – надзиратель усмехнулся. – Но прозревших это не остановило когда они решили нагрузить крылатых его добычей.

– С десятками?!. – выдохнула Жустин.

Чи-при стремительно сдавал одну стратегическую тайну за другой. И Семен вдруг с отчетливой обреченностью понял: это потому, что у пленников не было шансов с кем-то ими поделиться.

– Но мы знаем… – Жустин нахмурилась, – Семен, сколько миров мы знаем?

– А вы думаете, зачем вселенной полицай? – криво усмехнулся лер. – Вот именно за этим – чтобы встречать новичков и ставить их на место, прежде чем пускать в общий дом.

– Скорее уж в общий барак, – поправил чи-при. – В котором у каждого свой гонор, но и свое назначение. Мы добываем пирокинетик. Не синтезируем, не производим – всего лишь добываем в астероидах! В указанных прозревшими астероидах! Дроффа точно так же добывают гравилин. Абсолютное топливо и приемлемый бытовой комфорт, чтобы перелеты перестали быть привилегией пионеров-экстремалов. По-вашему, этого достаточно, чтобы летать между звезд?

– Альберт Эйнштейн был бы против, – произнесла Жустин.

– Именно! – надзиратель дважды хлопнул в ладоши. – Чтобы все заработало, прозревшим нужно было убрать Эйнштейна. Вернее то, о чем гласит его теория. Мы изучали мифы, религии и научные архивы других, еще недоступных вам миров – почти в каждом был свой эйнштейн. Однако вселенная внезапно оказалась другой. Теории, ученья и правила пошли прахом, опровергнутые грубой практикой. Как ты думаешь, Семен Сикорский, все они ошибались? Гениальные мыслители, рожденные разными народами в разных концах галактики, в разное время пришедшие к одному и тому же мнению о фундаментальном устройстве нашей вселенной – они все ошибались? Или стоит предположить нечто другое?

– Осторожнее, надзиратель, – саркастически произнес святой отец. – Еще немного и вы назовете Единого по имени.

– Разве что он и есть наш великий экспериментатор, – не менее ядовито отозвался чи-при.

– Намек понял, – произнес Семен. – Продолжайте.

– А я не понял, – отрубил Груббер. – Давайте-ка без намеков, коллега. Вы и так здесь уже на разглашение гостайны наговорили, чего теперь кругами ходить?

– Ни каких кругов, – отозвался надзиратель. – Лишь толика осторожности. Впрочем, вы правы коллега, ваши мозги в пощаде не нуждаются. И вот вам еще одна гостайна – карта освоенного пространства. Земляне еще никогда не видели ее целиком.

С этими словами чи-при вытянул из недр своей одежды свернутый в трубочку планшет, раскатал его перед собой прямо в воздухе и сделал над образовавшимся рабочим столом несколько жестов. Из мерцающей символами чужого языка плоскости выпрыгнула и повисла на уровне глаз сложная трехмерная структура. Пара десятков шариков развешенных в случайном порядке, соединялись между собой трубками разной длины и ширины – грубая и кривобокая модель не слишком сложного белкового соединения. Шарики и трубки были разных цветов, у каждого рядом парила надпись на чи, недоступная землянам. Некоторые из трубок были пунктирными.

– Двадцать две звездные системы, – прокомментировал надзиратель. – Включая вашу. Все они соединены коридорами, в которых способны перемещаться звездолеты, заправленные пирокинетиком. Вне этих коридоров корабли исчезают. Мгновенно и бесследно. Системы разбросаны по всему объему галактики. Эти пунктиры – очень длинные коридоры, масштаб которых не влезает в изображение. На таких перегонах при постоянном ускорении корабли успевают опередить свет в тысячи и миллионы раз. Теория относительности здесь не работает. Инерционная масса асимптотически приближается к нулю, ускорение растет неограниченно, а энергия тратиться по таким масштабам мизерная. Однако материя и время сохраняют все свои фундаментальные свойства. Навигационные ошибки на таких скоростях бывают довольно грубы, поэтому коридоры широкие, но не бесконечно. А за их пределами простирается совсем другое пространство. То самое, в котором скорость света предельна, время – относительно, а масса и энергия неразрывно связаны. В котором Е, черт возьми, все-таки равно эм цэ квадрат!

– Откуда вы знаете? – прошептала Жустин.

– Мы технологическая цивилизация, – напомнил чи-при. – Мы строим хорошие корабли. Это был очень дорогой проект: сотни автоматических разведчиков самых разных классов, набитые дорогущим измерительным оборудованием, снабженные автоматикой управления различных типов – от квантовых компьютеров, до простейших механических приводов, с различными силовыми установками вплоть до примитивных ядерных двигателей. Даже химические ракеты!.. Результат был один – релятивистские скорости за пределами коридоров невозможны. Можно затормозить у самой границы пересечь ее на досветовых скоростях и снова начать разгон… Возможно некоторые из разведчиков разгоняются до сих пор. Но начиная со ста мегаметров в секунду, правило «Равновесия» начинает работать в полную силу. Электроны и кванты в компьютерах перестают вычислять, механические приводы ломаются под собственной стократ возросшей массой, сигналы телеметрии вязнут в растянувшемся времени… Само собой, пересечь границу на сверхсвете невозможно в принципе, все эти эффекты наступают мгновенно и материально тело превращается невесть во что. Или в невесть когда.

Жустин надула щеки и звонко сказала:

– Пух-х…

Семен хмыкнул, оторвал задницу от каменного лежака, подошел к схеме.

– Где здесь Солнце?

– Вот это, – с готовностью откликнулся надзиратель. – Здесь Чи-при, Дрофф, и Лерон. Видите, мы четверо почти у центра, в пределах одного коридора друг от друга.