ту же дверь вошли лер и недоптиц. Семен прищурился. Что-то было не так в их облике. Как будто не хватало чего-то обязательного в их положении, уже почти привычного…

– Я всегда знал, что леры говорят и дышат через задницу, – сообщил внезапно Груббер. – Но о дроффа я такого раньше не слышал.

Точно! Оба инопланетчика были без ошейников! На инспекторе он был, а на них нет. Словно не пленники, а дорогие гости.

– Я предупреждал, – чи-при усмехнулся. – Кое-кого ты рано зачислил в свою команду.

– Просто кое-кто может оказаться умнее меня, – проворчал Семен. – Так что не торопись зачислять их в свою, старик.

– Мне чуть больше пятидесяти, – произнес чи-при. – Наш средний срок жизни превышает человеческий лишь на восемь лет. Я еще далеко не стар.

– Ну… – Семен с усмешкой пожал плечами. – Тогда терпи. Сам небось знаешь, погоняло прилипнет, наждаком не ототрешь. А настоящего твоего чина нам не ведомо.

– Мне ведомо, – произнес вдруг лер, выступая вперед. – Познакомься, наемник: старший надзиратель комитета Надзора за справедливостью Чи-при Луманчкстрат Отрекающий. Широко известен в узких кругах парой-тройкой громких дел, но главным образом тем, что осмелился перечить своему главному наблюдателю, а позже и доказать ошибочность выдачи одного из ордеров. Не твоего, к сожалению.

– Благодарю за раскрытие моего инкогнито, – холодно произнес чи, резко повернувшись к леру.

– Право, не стоит, – отозвался тот. – Вы же спрашивали моего совета как лучше вести себя с Чистоплюем. Напомнить, что я вам посоветовал?

– Сочетание предельной жесткости с предельной откровенностью.

– А так же предельно честное выполнение его условий, на которые вы согласитесь пойти, – добавил Лер. – Жесткость уже дала свои плоды, как я вижу. Он хотя бы соизволил эти условия высказать.

– Твою мать, – прошипел Семен. – Так значит это ты, падре! Значит вот кому Жус обязана новым шрамом на шее!

– Не перекладывай свой грех на мои плечи, наемник, – отозвался лер. – Они уже достаточно отягощены.

– Не ведись, Сема, – шепнула Жустин. – Он смещает фокус неприязни на себя, отвлекает от старика.

– Ладно, – выговорил Семен. – Это я тебе еще припомню, святой отец. Но сейчас базар о другом. Что ты там говорил об откровенности?

Чи-при смерил его взглядом, шагнул поближе.

– Да, это отвечает сразу двум советам святого отца, ведь я обещал тебе объяснения. Но раз уж на то пошло, добавим и сюда немного жесткости. Какое именно откровение ты хочешь услышать, Сикорский? Подумай над вопросом, у тебя будет только одна попытка. Потому что затем я потребую ответа на свой вопрос.

Семен усмехнулся. Так и есть, вчера он все понял правильно. Провокация. Имитация справедливого обмена, только за тем чтобы землянин почувствовал хотя бы тень обязательств перед чи-при.

– Узнай, как они взорвали эсминец, – тихо проворчал Груббер, поворачиваясь к инопланетчикам спиной.

– Не вздумай! – звонко шепнула на ухо Жустин, – Спроси, зачем они выписали свой ордер. Что им всем от тебя надо!

Семен, уже открывший рот именно для такого вопроса, снова захлопнул его. Инспектора понять можно – что ему судьба наемника? Так, разменная монета. Другое дело стратегический секрет – вдруг чи-при действительно проговорится, ну или хотя бы намекнет. Жустин… ее тоже можно понять. Во всяком случае, если это действительно та, прежняя Жустин. Если это так – можно. Все-таки она по своему пеклась о нем последнюю пару лет.

Но сейчас все это был не тот масштаб. Семен селезенкой чувствовал, сейчас все это стремительно становилось мелко и сиюминутно. Суета в мышиной норе. Не могут такие силы сойтись клином на его скромной персоне без веской причины. Без очень веской, может быть – глобальной, к которой человек Семен Сикорский может служить в лучшем случае проводником, ключиком, подсказкой. Но не целью. А значит «проводнику» еще предстоит вовремя сообразить, стоит ли ему «подсказывать», не будет ли это слишком на руку инопланетчикам? Все-таки Груббер прав, сволочь – для бывшего наводчика башенного орудия патриотизм к собственной расе не пустой звук. Да и самому вдруг почему-то захотелось выжить!

Но при этом очень хотелось и понять. Причем сразу все.

Он коротко вздохнул и с хорошо заметным усилием выдавил:

– Кто такие прозревшие?

Жустин хватанула воздух, ткнулась ему в ухо.

– Сема, ты чего?!

Инопланетчики переглянулись. Все трое, со значением.

– Однажды ты уже задавал этот вопрос, – сказал святой отец. – И я…

– Ты рассказал мне сказочку о падении Лерона в лоно церкви, – оборвал Семен. – Спасибо и на том, я хотя бы понял, на что способны прозревшие. Но кто они такие, ты так и не ответил. Должно быть не без умысла падре. Нет?

– Ограничивая землянина в числе вопросов, вы хотели сэкономить время, надзиратель? – произнес свои первые слова недоптиц, обращаясь к чи-при. – Кажется, вам это не удалось.

Тот вздохнул.

– Посмотрите, люди, – произнес он, обращаясь уже не только к Семену. – Перед вами три самые активные расы освоенной галактики. Три мира, с которыми вы, земляне, сумели установить хоть какие-то отношения. Каждый из нас троих занимает… или занимал достойное место в своей иерархии, обладал и обладает доступом к секретной информации, уполномочен принимать сложные решения, компетентен каждый в своей области и, в конце концов, просто умен. Надеюсь, в этом вы не сомневаетесь?

– Ну, за птенца не поручусь, – протянул Груббер. – Но, если в общем…

– Вы не сомневаетесь, – подытожил надзиратель за справделивостью. – Тогда не удивляйтесь тому, что на вопрос Сикорского получите три разных ответа. Леры – убежденные теократы, искренне считающие все сущее результатом прямого божественного управления. Дроффа – раса, обиженная собственной природой, закоренелые фаталисты, полагающие, что в момент своего рождения вселенная составила расписание для каждого кварка материи, для каждого кванта времени, и уж конечно для каждой разумной особи. И мы, чи-при…

– Повернутые на справедливости рационалисты, – брякнул внезапно святой отец. – В абсолют возводящие стремление быть в самой середине коромысла, в идеальном равновесии по отношению к любой силе во вселенной, будь то сила гравитации или межзвездная политика.

– Отец Киит! – перебил чи-при. И уже тише добавил: – Вы имеете что-то против справедливости?

– Ровным счетом ничего, – отозвался тот. Я только не понимаю, как ее можно рассчитать математически.

– Этот ваш вечный нейтралитет… – проскрипел дроффа. – Уж лучше пасть на дно, чем болтаться посередине в вечном страхе принять решение.

Надзиратель за справедливостью вздохнул, прикрыл на миг глаза и вновь повернулся к Семену.

– Ты видишь, землянин? Так чей же ответ тебе нужен? Кого из нас ты поймешь лучше остальных?

Семен пожал плечами.

– Стоя у панорамы башни главного калибра, я больше всего доверял цифрам целеуказания с ближайшего дальномерного поста. Позже я получил в руки