— Может быть, так оно и есть. Это наверняка пошло тебена пользу. Ты избежал массы неприятностей.

Неужели? И каким же образом? — Энди изобразилнепонимание. Он был так счастлив, что увидел ее. Ему очень хотелось, чтобы оназадержалась здесь и поговорила с ним, а ему было достаточно того, чтобы простонаходиться рядом. Даже свежий морской воздух не заглушал запаха ее духов. Онапользовалась «Калеш» от Гермеса, а он всегда любил их.

— Тебе пора прекратить биться головой о стену, —сказала Диана мягко, как только могла. Для нее это было настоящим испытанием —находиться рядом с ним и не попасть под его влияние.

— Я очень люблю биться головой о стены, — сказалон тихо.

— Послушай, перестань. Теперь в этом нет никакогосмысла, Энди.

— Я принес тебе цветы, — проговорил он, не зная,что бы еще сказать. Ему очень не хотелось уходить от нее.

— Этого тебе тоже не стоило делать, — сказала онагрустно. — Я надеялась, что ты привыкнешь к одиночеству. В течение пятимесяцев ты был свободен и мог уже давно начать новую жизнь без меня.

— Но я не хочу этого, — возразил Энди.

— Мы оба этого хотим, — твердо проговорила она.

— Не надо указывать мне, чего я хочу, — фыркнулон, — черт возьми, я хочу быть с тобой. Вот чего я хочу! Я не же лаю знатьникаких суррогатных матерей, рожающих детей на заказ, я не представляю, как этадурь могла прийти мне в голову… Я уже даже ребенка не хочу. Я не хочу дажеслышать о нем! Все, чего я хочу, — это тебя… Ди… Пожалуйста, дай мне ещеодин шанс… ну пожалуйста… Я тебя так люблю… — Он хотел добавить, что жить безнее не может, но слезы душили его.

— Я тоже больше не хочу иметь ребенка. — Оналгала, и они оба знали об этом. Если бы сейчас кто-нибудь смог сотворить чудо исделать так, чтобы она забеременела, она бы ни секунды не раздумывала, чтобывоспользоваться этой возможностью. Но она уже устала мечтать об этом. — Ия не хочу быть замужней женщиной. Я не имею на это права. — Дианастаралась, чтобы ее слова звучали как можно убедительнее. Она сама уже почтиповерила в это.

Но почему? Потому что ты не можешь забеременеть? Ну и что?Не будь дурочкой. Ты хочешь сказать, что выходить замуж могут только те, ктоспособен рожать детей? Это самая великая глупость, какую я когда-либо слышал.

— Люди должны жениться или выходить замуж за таких же,как они сами, чтобы никому не было тяжело.

— О, какая замечательная идея! Почему она не приходиламне в голову? Ради бога, Ди, перестань. Мы попали в неприятную переделку, ноэто не означает, что рухнул весь мир. Мы еще можем все поправить.

— Мы не попадали в неприятную переделку, —поправила она его, — в нее попала я.

— Да, а я бегал как сумасшедший и нашел мать для нашегобудущего ребенка в лице какой-то чокнутой, проповедующей буддизм. Ладно,согласен, мы оба были слегка не в себе. И что вышло? Это было жестоко. Это былогрубо, согласен. Это было самое ужасное время в моей жизни. Но теперь с этимпокончено. Остались наши жизни, и мы должны прожить их вместе. Ты не можешьпросто так взять и махнуть на нас обоих рукой только потому, что мы тогда обачуть-чуть сошли с ума.

— Я не хочу, чтобы это повторилось, — покачалаголовой Диана. — И теперь существует много вещей, которые я не хочу большеделать, вещей, которые я должна была делать раньше. Я не хожу на детскиепраздники или крестины, я не навещаю в больницах новорожденных и рожениц. Сэммиродила вчера, и я позвонила ей и сказала, что не приду. И знаешь что? Я отличносебя чувствую. Мне необходимо так себя вести, чтобы продержаться, я должна себяпересилить, а если не смогу, что ж, как это ни тяжело, но мне надо будетсмириться с этим. Я не собираюсь создавать себе не удобства и ставить себя вдурацкое положение, выходя замуж за человека, который мог бы иметь детей, но неимеет их из-за того, что я его жена и я бесплодна. И я не желаю иметь дело сособами вроде Ванды и донорскими яйцеклетками. К черту все это дерьмо, Энди! Ябольше ничего не буду делать. Я собираюсь жить своей жизнью и раз и навсегдапокончить со всем этим. У меня есть работа. Замужество и дети — это еще не всев этой жизни.

Он смотрел на нее и думал о том, что она только что сказала.В ее словах была доля правды, но в основном он был с ней не согласен. Ведьработа ни в коей мере не сможет заменить детей и мужа.

— Ты не можешь мечтать остаться одинокой до концажизни. Ты не должна чувствовать себя виноватой, Ди. И не должна что-топредпринимать. Так не делай себе еще больнее, становясь затворницей.

— Что заставляет тебя думать, что я сейчас одна? —сказала она, раздраженная его догадливостью.

— Потому что ты грызешь ногти, — горько усмехнулсяЭнди. — Ты никогда не делаешь этого, когда счастлива.

— Иди к черту! — Диана не смогла сдержаться иулыбнулась. — Мне приходится очень много работать.

Она посмотрела на бывшего мужа. Они уже говорили целый час,но все еще стояли посреди дороги возле ее машины. Ничего бы не случилось, еслиб она пригласила его войти ненадолго. В конце концов, они были женатывосемнадцать месяцев, а перед этим встречались довольно долго, так что онаничем не рискует, впустив его на несколько минут в гостиную.

Диана пригласила его войти, слегка удивив этим Энди, ипоставила розы в вазу, поблагодарив его.

— Хочешь чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо. Знаешь, чего бы я действительно оченьхотел?

— Что? — испуганно произнесла она.

— Прогуляться с тобой по берегу. Ты согласна?

Она кивнула, переодела туфли и накинула куртку потеплее, адля него она достала один из его старых свитеров, который забрала с собой.

— А я-то удивлялся, куда он запропастился, —улыбнулся Энди, надевая свитер. Он был теплый и привычный, как старый добрыйдруг, и Энди очень его любил.

— Ты давал мне его во время нашего последнего отдыха.

— Тогда я был гораздо лучше, чем сейчас.

— Наверное, это можно сказать про нас обоих, —добавила она.

Они стали спускаться по ступенькам, ведущим от террасы, искоро оказались на пляже, который когда-то обоим очень понравился. Эндиудивился, «почему они в свое время не купили дом именно здесь. Побережье былоочень красиво, и они так любили его, и теперь один только его вид успокаивал ирадовал глаз. В округе мало сохранилось таких уединенных уголков природы.

Они шли молча, глядя на равномерно накатывающиеся на берегволны, и ветер обдувал их лица. Не говоря ни слова, Энди взял ее за руку, и онипошли дальше. Потом она посмотрела на него, как бы пытаясь вспомнить, каким онбыл. И это было очень легко сделать теперь, когда он шел рядом с ней. Он былчеловеком, которого она так любила… и который принес ей столько счастья… покавсе не рухнуло.