— Об этом стоит подумать, правда? — сказал он,когда они уселись под дюной, довольно далеко от дома, который она снимала.

— Да, стоит. И ты был прав… Я одна… но зато я узналапро себя много интересного, много такого, о чем раньше даже не подозревала. Ябыла так озабочена мыслью о детях, что никогда не задумывалась и не спрашиваласебя, кто я и чего хочу.

— И чего же ты хочешь, Ди?

— Я хочу прожить полноценную жизнь, я хочу выйти замужза хорошего человека, и чтобы наши отношения не зависели от того, будут ли унас дети. Я все еще хочу иметь детей, но теперь уже я не уверена, что буду всюжизнь страдать без них. Может быть, это самый главный урок, который я вынеслаиз этого кошмара. Я не знаю. Я еще не разобралась во всем до конца. — Ноона проделала долгий и трудный путь с тех пор, как рассталась с ним. — Явсегда хотела понять, что собой представляют мои сестры, моя мать и я сама.Отличаюсь ли я от них или нет? Они всегда мне говорили, что я совсем не такая,как они, но мне самой так никогда не казалось. Меня всегда интересовало то же,что и их, — семья, дети. Но меня интересовали и другие вещи, и, можетбыть, этим-то я и отличалась. Я всегда больше внимания уделяла работе, чемдомашним делам, мне необходимо было все доводить до конца и «быть лучше всех».Может быть, именно поэтому мне сейчас так плохо. На этот раз я не справилась. Япроиграла. Не получила того, к чему так стремилась. — Это была трезваяоценка происходящего, и Энди восхитила ее искренность.

Ты совершенно особенная, — сказал он тихо, глядя нанее, — и ты вовсе не проиграла. Ты просто сделала все, что было в твоихсилах. — Он с трудом сдерживался, чтобы не обнять ее. Забыв обо всехобещаниях, данных самому себе, наклонился и поцеловал ее. Диана не двинулась сместа, только глаза ее засияли, как прежде.

— Я все еще люблю тебя, ты об этом знаешь, —прошептала она. — И это никогда не пройдет. Просто я считаю, что для насбудет хуже оставаться вместе. — И вдруг она рассмеялась, вспомнив проВанду. — Ванда была ужасна, правда. У меня тогда не хватило чувства юмора,чтобы послать ее к .черту. Только пару дней назад я поняла, как это все былосмешно и отвратительно. Мне даже захотелось позвонить тебе.

— И надо было сделать это. — С тех пор как онаушла, он находился в таком подавленном состоянии, что ее телефонный звоноксразу бы вернул его к жизни. — Представляю, как ты меня из-за этогопроклинала. Но у нас с тобой все равно не было шансов. Ванда выбрала другуюпару. Как сказал ее муж, на нее отрицательно влияла твоя карма.

— Ну и прекрасно. Желаю ей родить четверых близнецов.Почему люди идут на такое? — спросила она, глядя на океан.

Солнце медленно садилось, и на горизонте появилась сераядымка.

— Ты имеешь в виду, ищут, кто бы им родил ребенка?Потому что они находятся в таком же отчаянии, в каком были мы. А Ванда, ядумаю, чувствует себя, как мать Тереза, благодетельствующая несчастным.

— Я думаю, тут более важную роль играют деньги. Наэтом-то и строится игра: покупатель в отчаянии, а продавец знает это.

— Такова жизнь. И я рад, что твоя карма отпугнула тогдаот нас эту бойкую красотку. А то могло бы случиться непоправимое.

— Я думаю, что я тогда наполовину сошла с ума или дажебольше чем наполовину. — Но сейчас Диана выглядела очень спокойной иразумной, и в этот момент Энди почувствовал, что должен сделать все, чтобывернуть ее.

Они медленно вернулись в ее дом и проболтали еще несколькочасов, не касаясь запретных тем — беременности и детей. Это было похоже на тосчастливое время, когда они были женаты.

Они даже не вспоминали в тот вечер, что не обедали, и, когдаЭнди наконец собрался уходить, оба удивились, что наступила полночь.

— Как насчет того, чтобы встретиться завтравечером? — спросил он, испуганный тем, что Диана откажется, но онамедленно кивнула головой.

— С удовольствием.

— Как насчет «Шанти»? — Это был простойитальянский ресторан в Мелроусе, там отлично готовили, и они оба любилиего. — Может, потом сходим в кино?

— Отлично придумано.

Он снова поцеловал ее, и, когда уходил, они оба чувствовалисебя умиротворенными, впервые за последнее время. Она смотрела, как он шел кмашине, и помахала рукой. А потом вышла на террасу и долго стояла взадумчивости, глядя на океан.

Чарли несколько раз приходил в Палмз-парк в надежде увидетьАннабел и Бесс, и в конце концов он их встретил. Они снова болтали и играли вмяч, но Чарли так и не осмелился попросить у Бесс номер телефона. Онпредставления не имел, замужем она или нет: правда, она не носила кольцо, но ио том, что она разведена, не было сказано ни слова. Ему очень нравилосьнаблюдать за ними, и Энни просто очаровала его своей беззубой улыбкой инепосредственным отношением к окружающему миру. С ее матерью тоже было веер даприятно поговорить. Чарли с завистью наблюдал, как они хорошо понимают другдруга, какие тесные родственные узы объединяют их.

Когда они встретились в начале марта в третий раз, ончувствовал себя так, будто они старые знакомые, и именно тогда Бесс немногопооткровенничала с Чарли. Она рассказала про детский сад, в который ходилаАннабел, и призналась, что она сама работает в медицинском центре приЛос-Анджелесском университете санитаркой. Она хотела стать дипломированноймедсестрой, но не смогла закончить учебу. Они были знакомы всего нескольконедель, но Чарли чувствовал себя с ней на удивление легко, когда они сиделивдвоем на скамейке и наблюдали за Аннабел, игравшей в классики. Он купил ейшоколадку, зная, что девочка любит сладкое. Сам он каждый день теперь завтракалв парке только для того, чтобы увидеть их.

— Я подхватила насморк, — заявила Аннабел, громкошмыгнув носом. Но пребывала она в отличном настроении. И уже через минутупобежала к качелям, что дало взрослым возможность продолжить разговор.

— Она — прелесть, — искренне сказал Чарли.

— Мне тоже так кажется. — Бесс с застенчивой улыбкойвзглянула на Чарли. — Спасибо, что вы так добры к ней… конфеты, жвачка,теперь шоколад. Вы, наверное, любите детей.

— Да, — кивнул он.

— А у вас есть свои?

— Я… у меня…нет, пока нет… — Потом Чарли осознал то,что сказал, и заставил себя поправиться: — Нет, у меня нет детей. И, вероятно,никогда не будет, — произнес он загадочно, — но это длинная история.

«Может, его жена не может иметь детей или у него вообще нетжены», — предположила Бесс, но, заметив его смущение, не стала ничегоспрашивать.

— Мне бы хотелось усыновить когда-нибудь несколькихребятишек. Я сам вырос в приюте и прекрасно знаю, что значит не иметь семьи иочень хотеть, чтобы она у тебя была.

Он не стал рассказывать ей, сколько приютов он сменил исколько семей возвращали его обратно после нескольких безуспешных попытоксправиться с болезнями Чарли. В самой лучшей из семей, в которой он побывал,был кот, и у Чарли начались приступы астмы. И они заявили, что если им придетсяизбавиться от кота, то это разорвет их сердца. И решили избавиться от Чарли.