Я чувствую себя так, как будто только начала вставать наноги… и мы оба только что восстановили наш брак. Я не могу подвергать все этотакой опасности и снова рисковать очутиться на грани разочарования.

— Я понимаю, — сказал он.

Они провели ночь, наслаждаясь друг другом, но, когда Эндипроснулся на следующее утро, Дианы рядом не было. Он поднялся и отправился наее поиски. Он обнаружил ее на кухне. Выглядела она ужасно.

— С тобой все в порядке?

Диана была невероятно бледна, и он подумал, что она ужеочень давно здесь сидит, а может, вообще не спала.

— Нет, не все, — ответила она.

— Ты что, заболела? — обеспокоенно спросил Энди,но тут она вымученно улыбнулась и покачала головой, и он почувствовалоблегчение.

— Кажется, еще нет. Кажется, я просто до смертибоюсь. — Теперь он все понял и, улыбнувшись, посмотрел на нее. —Энди, я хочу это сделать.

— Взять ребенка? — Он затаил дыхание, ожидаяответа. Он тоже этого хотел, но не собирался влиять на ее решение. Теперь,когда она немного оправилась и пришла в себя, он знал, что малыш будетсчастливым дополнением к их браку.

— Да. Позвони им. — Она едва смогла выговоритьэто.

Пока он набирал номер Эрика Джонса в Сан-Франциско, Дианаужасно нервничала. Эрик снял трубку после второго звонка, голос у него былсонный. Было восемь часов утра.

— Мы хотим взять ребенка, — без предисловий сказалЭнди, надеясь, что они поступают правильно. Он молился про себя о том, чтобыродители не изменили своего решения в эти полгода. Он знал, что это может убитьДиану и окончательно разрушить их брак.

— Вам нужно как можно быстрее приехать сюда, —ответил Эрик. — Час назад у нее начались схватки. Вы можете прилететьпрямо сейчас?

— Конечно, — произнес Энди, стараясь говоритьспокойно, хотя на самом деле он был как в бреду. Положив трубку, он кинулсяцеловать Диану. — У нее начались схватки, мы должны лететь в Сан-Франциско.

— Прямо сейчас? — Она была совершенно ошеломлена,а он уже звонил в аэропорт.

— Да, прямо сейчас.

Энди выпроводил ее из кухни и велел собирать вещи, а черезпять минут уже был наверху, одной рукой выбирая нужные вещи из шкафа, а другойдержа включенную бритву.

— Что мы делаем? — Диана вдруг рассмеялась, глядяна него. — Только вчера вечером я призналась тебе, что счастлива от того,что у нас нет детей, а теперь мы бегаем, как два идиота, собираясь лететь вСан-Франциско, чтобы заполучить ребенка. — Потом она снова испугалась: — Ачто, если они нам не понравятся?.. Или мы им? Что тогда?

— Тогда мы вернемся домой, и я напомню тебе те слова.которые ты говорила вчера вечером. О том, как здорово жить без детей.

— Боже, зачем мы в это ввязываемся? — причиталаона, надевая серые широкие брюки и легкие черные туфли. Ее жизнь опятьпонеслась, как тележка на «американских горках», и она не была уверена, что ейэто по душе. И все же Диана знала, что хочет этого, что бы хам она ни говориланакануне. Она чувствовала, как ее душа начала медленно приоткрываться, и этобыло одновременно страшно и больно. Но этой боли избежать было невозможно. Еслиона действительно хочет полюбить этого ребенка, она должна заставить себя бытьоткровенной до конца.

— Посмотри на это с другой стороны, — произнесЭнди, засовывая бритву в чемодан и целуя жену, — мы теперь можем послатьподальше всех Ванд со всеми их кармами и высокими гонорарами за услуги.

— Я люблю тебя, ты знаешь об этом? — Диана,улыбаясь, смотрела, как он застегивает чемоданы.

— Отлично, тогда застегни «молнию» на брюках и наденьблузку.

— Не смей мною командовать, я уже без пяти минутмама. — Она надела розовую кофточку и схватила старый темно-синий свитер.

Это был самый прекрасный момент их жизни, и они не хотелизабывать его. Домчавшись до аэропорта в рекордный срок, они заняли места всамолете и в одиннадцать тридцать утра уже были в Сан-Франциско.

Эрик объяснил им, как доехать до больницы. Роженицупоместили в клинику на Калифорния-стрит, Эрик, как и обещал, ждал Диану и Эндив вестибюле.

— Все идет отлично, — заверил он, проводил ихнаверх в приемный покой родильного отделения и куда-то исчез.

Энди шагал взад-вперед по комнате, а Диана сидела, неотрывноглядя на дверь и ожидая сама не зная чего. Через несколько минут Эриквозвратился с молодым человеком и представил его как Эдварда, отца ребенка.Этот симпатичный рослый парень, как ни смешно, был здорово похож на Энди.

Он был светловолосый, атлетически сложенный, с правильнымичертами лица и открытой улыбкой. Он объяснил супругам, что Эрик почти всерассказал ему о них и им с Джейн по душе то, что Дугласы усыновят их малыша.

— Вы уверены, что не захотите забрать его? —напрямик спросила его Диана. — Я не хочу, чтобы мое сердце разорвалось начасти, — произнесла она, и они все трое поняли, что она имеет в виду.

— Мы не сделаем этого, миссис Дуглас… Диана… Я клянусьвам. Джейн никак не может оставить этого ребенка. Она хотела бы сделать это, ноДжейн мечтает получить диплом, да и мне еще учиться и учиться. Нас содержатродите ли, и они бы ни в коем случае не одобрили затею с ребенком. Я дажезапретил ей говорить им об этом. Мы не хотим сейчас заводить ребенка, и этоправда, поверьте. Нам нечего ему дать ни в эмоциональном отношении, и ни вкаком другом. Сейчас совсем неподходящее время, а потом у нас наверняка ещебудет куча детей.

Это было похоже на браваду, что очень обеспокоило Диану; онавсегда удивлялась, как люди могли быть так уверены в своем будущем. Как он могзнать, что в будущем все будет хорошо? Как они могут так запросто отдатьребенка, надеясь на то, что они смогут в любой момент родить еще одного? Взятьхотя бы, к примеру, ее, Диану.

— Мы уверены в этом, — снова пообещал Эдвард.

— Надеемся, что это так, — серьезно сказал Энди.

Потом они задали ему несколько вопросов о его здоровье, овредных привычках, об их семьях. И Эдвард спросил их о том, как они живут, вочто верят, об их семейных отношениях, об их отношении к детям. И в конце концовони согласились, что Эрик прав — они отлично подходили друг другу.

Вдруг Эдвард удивил их:

— Мне кажется, что Джейн будет приятно увидеть вас.

— Мы тоже хотим этого, — сказал Энди. Он думал,что увидит ее после родов, но Эдвард пригласил их следовать за ним в дверь, накоторой было написано: «Родильное отделение. Не входить».

— Вы имеете в виду, прямо сейчас? — испуганноспросила Диана. Она представила себя на месте Джейн: если бы во время ееобследований присутствовал кто-нибудь посторонний, хотя, конечно, это былсовсем другой случай.