– Хм! – теперь уже с нескрываемом интересом посмотрел на него Алексей Алексеевич, – ну, это немного из другой оперы. Астрология с привкусом, можно сказать, метафизики и оккультизма… Классическая теория вероятностей, Семён, больше похожа на статистику… Но как преамбула к интересующим вас вопросам она, безусловно, приложима. Например, давайте проанализируем ситуацию с трамвайным счастьем: общее число шестизначных номеров, порождающих счастливые билеты, равно 55251, то есть, в среднем, примерно один билет из восемнадцати является счастливым. Вот, это и есть вероятность обладания счастьем, если определять его по «трамвайным параметрам», так сказать… И чем больше ты ездишь на трамвае, тем больше эта вероятность возрастает. Вы какие науки любите, Семён?

– Физику и математику, – быстро ответил Сенька и, подумав, добавил: – А теперь, пожалуй, и историю…

– Замечательно! – радостно отозвался бородатый Алексей Алексеевич, – математика есть альфа и омега почти всех наук! Да и к спектру ваших интересов весьма подходит.

– А почему вы сказали почти всех?

– Потому что есть области знания, любезнейший Семён, которые тяжело охарактеризовать, так сказать, количественно, используя существующий математический аппарат. Да и качественно их охарактеризовать подчас тоже просто невозможно. Особенно, учитывая ограниченные возможности нашего мозга… Оговорюсь, его нынешние ограниченные возможности…

– А что это за области знания? Ну, которые, необъяснимые наукой? Наука ведь может всё объяснить…

– Не совсем. Вот возьмем, к примеру, физические параметры мироздания. Мы ведь не можем себе представить бесконечность Вселенной, не так ли? Но мы также не можем представить себе и ее конец. Наш мозг просто не оперирует такими понятиями. Пока не оперирует…

– А что, есть надежда, что заоперирует? – спросил Сенька и тут же устыдился детскости своего вопроса.

– Надежда есть всегда! – ободряюще улыбнулся Алексей Алексеевич, – и мы над этим работаем.

– Мы – это кто?

– Человечество вообще, ну, и ученые в частности…

– А вы ученый?

– Ученый, в квасу моченый! – засмеялся он всем своим круглым лицом, – ну, можно сказать, что ученый. Но непонятно, выученный ли?

И, достав из портфеля, протянул Сеньке визитную карточку. На твердом картоне золотыми тиснеными буквами было написано:

«Профессор Алексей Алексеевич Ухтомский, Действительный член Академии наук СССР, Заведующий биологическим отделением Ленинградского университета, директор Института физиологии и руководитель электрофизиологической лаборатории АН СССР».

– Так вы академик! – изумился Сенька. И, понизив голос, осторожно спросил: – Простите, а разве ученый может быть религиозным?

– Лично я, Сеня, не вижу противоречия. Религия, надо сказать, улавливает одну из сторон действительности, недоступной до сих пор научному подходу. Ибо религия базируется на феномене веры… Просто веры. Без доказательств. И этот феномен человечеству подчас просто необходим, чтобы двигаться дальше, а ученым в особенности. Вы знакомы с принципами квантовой механики? С постулатами Бора?

Сенька отрицательно покачал головой.

– Тогда послушайте! – воодушевленно произнес академик Алексей Алексеевич Ухтомский. – Это очень поучительная притча от науки. И торопливо добавил: – Вы не беспокойтесь, Сеня, это не скучно… Обещаю! В начале этого века весь ученый мир переживал жесточайший «кризис жанра». Речь шла ни больше ни меньше, как о теории строения атома… Планетарная модель Резерфорда, предполагающая, что электроны движутся вокруг атомного ядра подобно планетам, обращающимся вокруг Солнца, была чрезвычайно элегантна. Эта модель позволяла объяснить многие свойства атомов, но находилась в полном противоречии с положениями классической физики, которая утверждает, что ускоренно движущийся заряд – в данном случае электрон – является источником излучения энергии. Вы ведь немного знакомы с электромагнетизмом, Семён? – с надеждой спросил академик Ухтомский, прервавшись на секунду, и, получив утвердительный кивок, продолжил: – Тогда получается, что рано или поздно электрон, вращаясь вокруг ядра, должен испустить всю свою энергию и грохнуться, так сказать, прямо на оное, так? Прямо на ядрышко, да, на родимое, так ведь? – Так, – подтвердил Сенька, и с любопытством спросил: – И что тогда, ну, когда он грохнется?

– Кирдык тогда, – весело ответил академик и озорно подмигнул Сеньке, – аннигиляция тогда и конец всей материи тогда, а соответственно, и конец Света…

– Но этого ведь не происходит, – обескуражено протянул Сенька.

– Вы чрезвычайно наблюдательны, Семён, – добродушно пошутил академик Ухтомский, – ничего этого не происходит. Но почему не происходит, объяснить-то никто и не мог. И вот тут-то и пришел Нильс Бор со своими постулатами…

Алексей Алексеевич надул щеки и попытался изобразить датский выговор. Получилось очень мило и смешно:

– «Братья-физики, – сказал Бор, – у меня нет доказательств моей теории. Но я могу вам предложить три постулата. И, если вы примете их на веру, то у нас появляется надежда объяснить, хоть и небольшая, как же все-таки устроен атом и как ведут себя в нем капризные и независимые эти электроны». И все они, ученые-физики, привыкшие к доказательствам, и только к доказательствам, приняли постулаты Бора на веру. На веру! Выхода у них не было! И вы знаете, Сеня – сработало… Ведь не падают электроны-то на ядро, Сеня, не падают… Более того, они на самом деле даже и не вращаются в нашем понимании, они просто размазаны, как каша, вокруг ядра. И где слой каши толще, там и вероятность нахождения хитрющего электрона выше…

В этот момент трамвай тренькнул заливисто и тронулся, оставляя желтое здание музея Арктики слева. Алексей Алексеевич бросил на него последний, печальный, как показалось Сеньке, взгляд, сквозь круглые стекла очков и быстро перекрестил здание вослед. Двумя перстами…

Князь Алексей Алексеевич Ухтомский родился в родовом поместье в Ярославской губернии, в семье отставного военного. Ухтомские принадлежали к ростовской ветви Рюриковичей и служили веками, как им и было предписано по военной линии. Но иногда шли и по церковной стезе.

Оба брата, князья Ухтомские, окончили Кадетский корпус, а потом Московскую духовную академию, но потом пути их разошлись.

Старший – Александр, был известен как архиепископ Томский Андрей. После Февральской революции он вошел в состав Святейшего Синода. А после революции Октябрьской начал свой почти двадцатилетний путь по лагерям и ссылкам. В 1937 году расстрелян. За участие в создании Истинно-православной, или, как ее ещё называли, «катакомбной» церкви.

А младшего – Алексея – потянуло в науку. Тема его богословской диссертации была «Космологическое доказательство Бытия Божия». В ней выдвигается тезис о неограниченных возможностях человеческого разума и об уникальности каждой личности. В академии у Ухтомского возникла идея выявить естественнонаучные основы нравственного поведения людей и попытаться найти физиологические механизмы, с помощью которых складывается и развивается всё разнообразие человеческой личности. И он пошел в университет заниматься физиологией высшей нервной деятельности.