— Должен вас предупредить, что гребец я неопытный, но все-таки надеюсь, что мы не попадем из-за этого в беду, — сказал он.

— Думаю, вам следовало бы предупредить об этом перед тем, как мы отчалили от берега, потому что пловец из меня неважный, — беззаботно откликнулась она.

— Тогда я постараюсь не потопить нас.

— Да уж, постарайтесь, пожалуйста.

Он перестал грести и тоже поднял глаза на дом и окружающий его пейзаж.

— Понимаете, в Дублине мы именно об этом пишем и именно это рисуем на своих картинах. Пытаемся запечатлеть настоящую Ирландию. Все ирландское возрождение в искусстве.

Она с любопытством взглянула на него:

— И еще политику.

Он утвердительно кивнул:

— Да, и ее тоже.

— Вы верите в самоуправление.

— Верю, потому что это все равно случится. Я верю только в то, что произойдет обязательно.

— А Пруденс говорит…

— Пруденс! Она — олицетворение старой Ирландии. И ей не найдется места в новой стране, если она не изменит свои взгляды и не будет шагать в ногу со временем. Она хочет зацепиться за прошлое. Но этого сделать нельзя. Вы можете двигаться только вперед. Если взять это графство, то вся власть здесь концентрировалась вокруг Большого Дома, эпицентра поместья. Но этого больше нет. Власть перешла в Кастлуэст, и находится она в руках лавочников, трактирщиков, адвокатов, докторов, которые там работают. И давно пора было это сделать, черт побери!

— Но вы ведь сами из семьи, жившей в таком Большом Доме. Вы готовы потерять всю эту власть, о которой говорите?

— Я иду в ногу со временем.

Он снова взялся за весла.

— На следующей неделе я должен вернуться в Дублин. Я уже отстал по срокам со своей работой. Мне необходимо организовать эту выставку. Что будет очень непросто, поскольку большинство художественных галерей во время Восстания были разрушены. И еще я должен присутствовать на собрании в «Эбби».

Она понимающе кивнула. Он входил в совет директоров национального театра «Эбби». Внезапно она ощутила леденящий страх в связи с его отъездом. Он был для нее отдушиной, единственным глотком жизни вне дома.

— Как бы я хотела попасть на спектакль! — вздохнула она.

— Так в чем же дело? Поехали со мной в Дублин, и я свожу вас в театр.

Она растерянно заморгала.

— Но я не могу! Это было бы неправильно. Идти в театр с другим мужчиной, в то время как муж воюет на фронте.

Джонни разразился взрывом хохота и начал грести к берегу.

— Что вас так рассмешило?

— Вы! Пойти со мной выпивать в местный паб вы считаете допустимым, но при этом не можете показаться со мной в обществе. В вас скрывается мятежник и бунтарь. Но бунтарь этот крайне озабочен поддержанием своей репутации!

67

Когда Клара спустилась с лестницы, к ней подошел Феннел.

— О, миледи, к вам мистер Сеймор. Он сейчас в библиотеке.

— В библиотеке?

Клара прошла через холл и открыла дверь библиотеки. Там она сразу увидела Джонни — он рассматривал один из ее рисунков, которые она хранила здесь в папке, поднеся его поближе к свету.

— Что это вы тут делаете? — требовательным тоном спросила она, подходя к нему.

— Я случайно их нашел и решил взглянуть. Вы никогда не говорили, что рисуете.

Клара выхватила свою работу у него из рук.

— Вы не имеете права что-то тут вынюхивать и совать свой нос в то, что вас не касается.

— Но меня касается любая живопись.

— Это не живопись, это всего лишь несколько набросков. Вы очень навязчивый и бесцеремонный! То вы врываетесь в мою гардеробную и разбрасываете мои платья. Потом заходите в библиотеку и роетесь в моих рисунках. А мир, между прочим, вращается не вокруг Джонни Сеймора!

— Ох, бросьте бушевать по пустякам.

— Мои рисунки — это моя личная жизнь, и я не желаю, чтобы вы смотрели на них.

— Но все художники должны кому-то показывать свои работы. Что мы и делаем.

— Я не художник.

— А вот с этим позвольте не согласиться! — Он снова выхватил у нее рисунок. — Они чертовски хороши.

— Верните немедленно! — Она попыталась забрать рисунок, но он не отдавал его.

— В нем чувствуется настоящий талант. И безусловный потенциал. Я мог бы показать это кое-кому в Дублине.

Она ринулась вперед, схватила лист бумаги и быстро порвала его. Затем она подошла к камину и, швырнув обрывки в огонь, стала смотреть, как они превращаются в пепел.

— Ну и очень глупо с вашей стороны, — сказал он.

Она резко обернулась и смерила его холодным взглядом.

— Я — Клара Армстронг, жена лорда Армстронга, армейского офицера. И я не показываю свои рисунки критикам. Мне кажется, вы забыли, кто я такая и каково мое положение.

Он медленно подошел к ней и двумя пальцами взял ее за подбородок.

— Нет, Клара, похоже, это как раз вы забыли о том, кто вы такая на самом деле. — Он опустил свою руку. — Я заехал попрощаться перед отъездом в Дублин. Могли бы подбросить меня до станции?

Она молча привезла его на железнодорожный вокзал и остановила машину.

— Я точно не могу сказать, сколько времени у меня уйдет на организацию выставки в Дублине, но, вероятнее всего, к вашему портрету я смогу вернуться через пару месяцев.

Она кивнула, глядя перед собой.

— Это ничего.

— Надо понимать, это означает, что вы хотите, чтобы я вернулся к работе?

— Все по вашему желанию. Дайте мне знать, когда будете возвращаться.

Он нагнулся к ней и шепнул на ухо:

— Не злитесь на меня. Я не собирался ничего вынюхивать в ваших рисунках. Я вам напишу.

Она повернулась и с циничной усмешкой взглянула на него.

— Я так не думаю.

Он снова наклонился к ней и поцеловал в щеку.

— Увидимся через пару месяцев.

Он вылез из машины, но она сразу не уехала.

Уже на бегу к своему поезду он громко крикнул ей:

— Надеюсь, я не подорвал вашу репутацию, целуя вас на публике!

— Нет, — прокричала она ему в ответ. — Зато вы могли подорвать ее, проорав об этом на весь город!

Рассмеявшись, он помахал ей рукой и запрыгнул на ступеньку вагона.

68

Пирс взглянул на своих солдат, рассредоточившихся вдоль окопа, затем поднял глаза к ясному ночному небу. Секундная стрелка неумолимо подходила к назначенному времени. Он знал, что должен был подать сигнал к атаке, когда она доползла до цифры двенадцать, но тем не менее медлил. Он полез в карман и вынул оттуда две фотографии. На первой был его дом в Ирландии. Со второй на него, пленительно улыбаясь, смотрела Клара.