– Прогуляемся? – неожиданно появившийся Феликс до вырвавшегося вскрика напугал меня. – Тише-тише! – он прижал меня к себе крепко, одновременно с тем спешно. – Доверься мне, и мы с этим справимся. И непременно все обсудим. Но несколько позже. Сейчас, прошу тебя, возьми себя в руки. Мы пробежимся с тобой немного. Хорошо? – он заглянул мне в глаза, оценивая мои сознательность и восприимчивость. – Сможешь?

– Да, только я…

Не дожидаясь продолжения, лишь услышав подтверждение готовности, он стремительно дернул меня за руку прочь из квартиры.

– Но я… мне… мне надо переодеться! – безуспешно я попыталась выдернуть руку из крепкой хватки, едва поспевая за ним.

– По дороге, – не сбавляя хода, бросил Феликс.

Невидимый барьер, удерживавший меня на выходе все это время, не стал нам боле преградой. Без препятствий мы вышли на террасу, где холодный утренний воздух тут же привел меня в чувство и заставил в ознобе дрожать, когда на пути к лифту Феликс остановился столь внезапно, что я врезалась в его спину, не успев сбавить ход.

– Знаешь, а давай срежем путь… – с этим чудовищным, как оказалось, «предупреждением» он сделал самый возмутительный, убийственный и непростительный поступок по отношению ко мне.

Ухватив меня, словно тряпичную куклу, он просто перескочил через ограду крыши, как через заборчик соседский. И двадцатипятиэтажная бездна поглотила нас.

Глава 13

– Проснулась?

Я не ответила. И даже не посмотрела в его сторону. За окном пролетали частные дома. Вероятно, мы покидаем столицу.

Если некоторые сомнения еще таились на задворках моего сознания: о сущности Феликса, его возможностях, лишь скорость передвижения которого подтверждала его признание, но и это можно было списать на гипнотические фокусы, то после прыжка с восьмидесятиметровой высотки со мной в охапку и легкого приземления их остатки развеялись. И мне пора было признать реальность происходящих со мной событий. Всех этих событий, ворвавшихся в мои будни после встречи с ним и за несколько месяцев обернувших всю мою когда-то размеренную жизнь счастливой девчонки с примитивными целями и желаниями в бегство неизвестно куда и от кого. А казавшиеся мне фундаментальными знания, которые я принимала за истину, таковыми, выходит, не являются. Я отвергала ненаучное и получила за свое неверие сполна.

– Как ты? – впервые в голосе Феликса я уловила тревогу.

– Ты вполне можешь обойтись и без моих исповедей, чтобы знать точный ответ! Какой смысл спрашивать? – нагрубила я.

– И все же?

– Хочешь услышать от меня? – я посмотрела наконец на него.

Столкнувшись с заинтересованным взором чарующих глаз, я сдалась.

– Никак!

Он продолжил сверлить меня взглядом, оценивая мое состояние.

– Куда мы едем? – Конечная цель не особо волновала меня, спросила ради переключения с неприятной мне темы.

– Будет лучше, если мы покинем остров, – не очень-то информативно ответил Феликс.

– Под островом ты подразумеваешь всю Великобританию? – уточнила я, округляя глаза.

– Именно!

– А то что?

Феликс посмотрел на меня с подозрением.

– Гинюки не остановится на потоплении сотен людей с лайнером в придачу и уничтожении моста, представлявшего историческую и культурную ценность? А отправит весь остров с десятками миллионов людей на дно Атлантического океана? – не дождавшись ответа, выпалила я.

– Скажи, тебе станет легче, если я гарантирую тебе, что ни один из потерпевших серьезно не пострадал?

– А если не станет – не гарантируешь?

– Хм! В любом случае, прими мое утверждение за факт, позже ты и сама сможешь убедиться из новостей, что ущерб той трагедии исключительно культурный и материальный.

Не могу сказать, что вот прям сразу отпустило, но новость, безусловно, хорошая.

– Гинюки? – уточнил он, кажется начав сомневаться в моей нормальности.

Я и сама, если честно, начала в ней сомневаться.

– Гинея, Юкки – все равно! – безразлично ответила я.

После нескольких бесконечно тянущихся минут молчания, во время которых Феликс казался сбитым с толку, я сама нарушила тишину:

– Холодно. – Ни плед, в который я без толку куталась, ни печка в машине неизвестной мне марки, сжигавшая кислород, но не согревавшая меня, не способны были справиться с мыслью, что на мне одна рубашка и я даже без обуви, когда за окном проносятся заснеженные равнины.

– Я знаю, как тебя согреть, – заигрывающим вдруг тоном произнес хам в неудачной попытке сменить атмосферу на более непринужденную.

– Я тоже знаю! В твоей квартире спрятан мой рюкзак и все мои вещи!

– От кого ты их спрятала? – продолжил невинно забавляться он.

– Это ты их спрятал от меня! И обложил выход невесть чем, не позволявшим выйти мне наружу и державшим в заложниках голода. Где твои манеры? – Гнев стал вырываться наружу, заставляя меня звереть. Сил оставаться в неведении, терпя его загадочность и регулярное игнорирование моих вопросов, больше не было.

– Твое первое обвинение совершенно безосновательно! Я не прикасался к твоим вещам. А те, что ты разбросала, наверное, убрала прислуга. Касательно же твоего заточения, сдается мне, ты заперла себя сама, желая задержаться там как можно дольше. Что в результате сыграло на руку нам обоим! – остудил мой пыл он. В последней фразе я ощутила некую недосказанность. – С голодом, как я понимаю, ты разобралась. Не так ли? К чему тогда упреки? Ну и относительно манер, – улыбнулся Феликс, не сильно стараясь скрывать исключительность своих зубов. – Меры, призванной загнать человеческие амбиции в строгие рамки. Так я в них не нуждаюсь!

– Твои клыки всегда так переливаются или только когда ты хочешь есть?

Феликс повернулся ко мне и улыбнулся так широко, что я впервые смогла разглядеть все великолепие его улыбки. Его верхние клыки не выпирали и оказались не длиннее человеческих, разве что несколько острее. Они напомнили мне какой-нибудь камень драгоценный, сродни двум дорогущим брильянтам. Ослепляющий отблеск, который я замечала, исходил именно от них.

И что самое поразительное – сколь искусно они их скрывают! Если мифы о вампирах рождались после того, как люди заставали его сородичей за принятием человеческой энергии, то как свидетели могли упустить эту их необыкновенную отличительную черту и не вписать в мифический образ?

– Они не меняют ни форму, ни вид, когда приходит время подкрепиться, если ты об этом, – подняв очередной занавес, Феликс смог расслабиться и веселился, теперь уж не скрывая своих пугающе заманчивых специфических особенностей совсем.

– А зачем тебе прислуга? Разве ты не можешь одним щелчком пальцев вернуть вещи на места, и все такое?

– Я не нахожу целесообразным расточать энергию на бытовые вопросы, которые легко решаются с помощью соответствующих служб. Кроме того, людям нужна их работа.

– О! Да ты и филантроп кроме всего!

– Ах-хах!!! Нет!