Перед домом Яги я вышла, отослала карету и охрану назад. Зашла к Аксинье. Девочка сидела за столом под большим деревом. Перед ней лежала огромная куча книг. Внимательно пролистывая каждую, Аксинья раскладывала книжки в три стопки.

– Привет! – поздоровалась я.

Аксинья раздраженно отмахнулась. Потом подняла глаза, увидев меня, радостно заулыбалась.

– А-а, ты? Привет! Я думала, опять Васька лезет. Не дает мне спокойно учиться, все время отвлекает! – Девочка опять углубилась в книги.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась я.

– Мне Зар Астрон, учитель мой, учебную литературу выдал и книги для домашнего чтения, а тут еще мои. В общем, полка не выдержала и упала. Все перепуталось. Вот сортирую. Что учить, что читать, а что уже прочитала.

Все стопки были довольно высокими и угрожающе пошатывались. Того и гляди свалятся и засыплют девочку с головой. Я поправила несколько книг.

Очевидно, Аксинья занята и болтать ей недосуг. Я ее отвлекаю. Но я все равно спросила:

– Звездочета зовут Зар Астрон?

– Ага! – кивнула девочка. – Сам имя придумал. По метрике он Иван Петрович Светозаров. Но говорит, это недостаточно таинственно и диковинно для ученого. Вот он и придумал Зар – это от СвятоЗАРова, а Астрон – от ас-тро-ном, так ученый называется, который звезды и небо изучает. – Аксинья поясняла без отрыва от сортировки книг.

Можно было еще задать много вопросов: «Как поживаешь?», «Как продвигается учеба?», «Что читаешь?». Но у девочки был очень сосредоточенный вид, отвечала она рассеянно, и только вежливость и мой статус не позволяли послать меня подальше.

– Не знаешь, Яга дома? – спросила я.

– Не-а! – Аксинья покачала головой. – С утра еще к Кикиморе ушла. На тритончика глядеть. Кики что-то неладное подозревает. И Тимофея с собой взяла, прогуляться.

Ну, как говорится, и карты в руки. Иди куда хочешь. Некому меня здесь удерживать. Да Баба-яга и не стала бы. Зачем ей это? Царство в порядке, а ты, девица, иди, отколь пришла. Нечего тянуть. Решила, так уходи. Я попрощалась с Аксиньей.

В бабкином доме было, как всегда, чисто прибрано, на столе под вышитой салфеткой стояли тарелка с пирожками, кувшин молока. А ведь я буду скучать по этому уюту и ее ворчанию. А может, плюнуть на все и остаться? Я присела на край лавочки напротив двери в чулан. Поселюсь опять у бабули. Буду по хозяйству помогать. Уж, наверное, не прогонит. Хотя бы из благодарности за пользу, принесенную государству.

«Ты со мной пойдешь или здесь остаться хочешь?» – спросила я мысленно у чешуйки.

«Все равно мне, – проворчала та. – Кстати, если тебе интересно, ты врешь, что уйти хочешь».

«Это не так, – стала упрямо убеждать ее. – А ты и у меня в мире правду ото лжи отличать будешь?»

«Ой, ну ес-тес-ственно, – закривлялась чешуйка. – Все, что слышу, все отличаю. Я даже мысли слышу. Почти всегда. Твои вот сейчас. Ну и бардак у тебя в голове!»

«Не твое дело», – отшила я.

«Да, не мое, конечно, сама только не запутайся. А то знаю я таких. Ходят потом, сами с собой разговаривают. На людей кидаются, мерещится им всякое».

Чешуйка намекала на специализированное учреждение для буйнопомешанных. Сама я про него еще после попадания сюда подумывала, так что даже предъявить болтушке было нечего.

– И долго ты сидеть тут собралась? – раздался скрипучий голос Бабы-яги. – Как бедная родственница. Угощайся. Пирожки вон еще не остыли. Молочко свеженькое. Да и Тимоше сметанки положи.

Я обернулась. Невозмутимая бабуля поставила на скамейку корзину с какой-то травой.

– Собралась, что ль, куда? – Яга окинула меня безразличным взглядом. На секунду задержалась на сумке и крае волшебной тарелки.

– Домой, – коротко ответила я.

– Так за стрельцами послать надо, – прикинулась дурочкой бабуля. – В городе тебя не тронет никто, но царице негоже без охраны.

– Мр, – произнес Тимофей, прошелся туда-сюда рядом с дверью в чулан и запрыгнул ко мне на скамейку.

– А, ты вон чего? – пожала плечами Баба-яга. – Так опоздала. Я проход закрыла.

Тимофей подозрительно ко мне принюхивался.

«Убери этого изверга хвостатого! – заголосила чешуйка, я даже вздрогнула. – А бабка брешет!»

– Как закрыла? – спросила я.

– Как-как? Вот так! Заклинаньице одно прочитала, он и закрылся. – Яга развела руками. – Кто ж знал, что ты возвращаться надумаешь. Царство спасено, с Митькой у вас вроде любовь. А мне что теперь, в чулан не ходить? У меня там вещей много, для хозяйства надобных. И так месяц целый не пользуюсь. Я же не знала. Прости, милая. Съешь вон пирожок. Тесто пышное, удалось.

Тимофей уже нашел источник заинтересовавшего его запаха, вскочил на скамейку и, встав мягкими лапками мне на плечо, тыкался в ухо мокрым носом.

«А-а-а! – голосила чешуйка, от чего у меня раскалывалась голова и не впитывалась информация. – Убери его! Убери немедленно! Я котов боюсь до смерти. Я хоть и русалочья, а все же к рыбе близко. Он же хищник! Он же меня сожрет! Ты представляешь мою ценность для человечества?»

Я сгребла Тимофея в охапку, почесала за ушком.

– Мур, – недовольно мявкнул кот и свернулся калачиком у меня на руках, всем видом показывая, что чуть позже он все равно доберется до интересующего его предмета.

«Фуф! – вздохнула чешуйка. – Вот чудище мохнатое! Да, как я уже говорила, бабка врет».

«Точно?» – спросила я у рыбьего детектора лжи.

«Абсолютно! – тявкнула та. – Ты почему все время во мне сомневаешься?»

– А открыть нельзя? – спросила я у Бабы-яги.

– Ну, в общем-то, можно, – уклончиво сказала бабка и, подумав, добавила: – Надо заклинание специальное опять прочитать, ритуал провести и подождать. Десять лет. Да и гарантии я не даю, что в то же место попадешь, откуда пришла. У вас там вообще-то пространства большие?

– Немаленькие, – автоматически произнесла я, представив себя через десять лет в каком-нибудь Зимбабве без документов и знания языка. Кажется, на нашей планете еще не перевелись людоеды.

«Врет она! Врет! Врет! Врет! – орала неугомонная чешуйка. – Пошли давай! Куда ты там собиралась? Только от этой твари мохнатой подальше!»

«Заткнись, – мысленно приказала я и постаралась изобразить на лице удрученность, обдумывая открывшиеся перспективы. Яга преспокойно занималась своей травой. Аккуратно сортировала по мешочкам и баночкам.

– Так что, открывать проход-то тебе? – поинтересовалась она как бы между делом.

– Не стоит беспокоиться, – отрезала я. И вышла из дома.

Все сложилось как нельзя лучше. Вроде как не я передумала, опомнилась, признала свою неправоту, а прохода нет и идти, собственно, некуда. Бабка, кстати, опять врала и прикидывалась. Аферистка старая!