Через минуту подойду, ребя, — отмахнулся он от рядового. — Родин продолжай.

Я снова начал поднимать стакан, но солдат оказался упертым и исполнительным военным.

— Товарищ полковник, у меня приказ довести до вашего сведения…

— Рядовой, выйдите отсюда. Вы ещё не познали прелестей гауптвахты? Я вам устрою экскурсию на несколько дней туда, — перебил его командир. — Родин, давай уже заканчивай.

И всё равно рядовой был непреклонен. Что должно было случиться, что он так оборзел и не выполняет указаний командира.

— Товарищ полковник, вам срочно нужно прибыть в командный пункт. Вас вызывает командир 24й дивизии.

Валерий Алексеевич стукнул двумя кулаками по столу, произнёс несколько дежурных фраз, не переводимых ни на один из языков мира, и отправился в сторону выхода.

— Я быстро. Родину пить не давать, пока я не приду.

Ну что за напасть?! То Гнетов ставил меня в наряды под предлогом ограждения меня от спиртного, то теперь ещё и мой законный стакан мне не дают опустошить.

За стенкой послышались громкие разговоры. В столовой, насколько я знал, тоже был кабинет командира, где он мог обедать. Там как раз и был ещё один прямой телефон, по которому можно было созваниваться с командованием.

Через пару минут послышался звук удара трубки по телефону, и в обеденный зал вновь зашёл командир. Его лицо уже не было таким злым. Валерий Алексеевич выглядел напряжённым и задумчивым. Это подтвердилось сразу, как только он взял бутылку и налил себе стопку. Выпив её залпом, он, даже не закусив, протянул мне свёрток. Не трудно догадаться, что там была лётная куртка.

— Никому не пить. Потом выпьем ещё, — тихо сказал он, и пожал руку мне. — Всем лётчикам в течение 30 минут прибыть в класс предполётных указаний для получения боевой задачи.

И даже вопросов никто не задавал. Всем стало понятно, что дело серьёзное.

Пока ехали в автобусе, я начал представлять себе момент, когда мне скажут, что я никуда не лечу. Непросто себя ощущать оторванным от своего подразделения, когда оно выполняет настоящую боевую задачу. Ещё и Барсов подначивал меня.

— Эх, Серый! Я бы на твоём месте просился изо всех сил. Полёт ведь щас будет серьёзный, а ты на земле. А там и война скоро закончится и вообще, больше нигде не поучаствуешь, — с ехидной улыбкой сказал он, повернувшись ко мне.

— Ты о себе подумай. Тебе задачу выполнять, в голове прокрутил бы полёт, — ответил я, рассматривая тёмные улицы Осмона за окном автобуса.

— Я уже готов. Меня целый год к этому подводили. По-любому, с комэской в паре пойду сейчас. Ну а ты готовься. Через годик и твоё время придёт, — ухмылялся Барсов. — Может быть.

— Марик, ты лучше о полете так бы думал, пока есть чем думать. А то я могу и повторить наш разговор на кухне, — сказал я ему.

После сказанного ухмылка с лица Барсова пропала. Видимо, ударила в голову Марику водочка, раз у него так язык развязался. Хлебнул зелья храбрости! Затаил обиду на меня плейбой за то, что прижал его к стенке.

С нами ехала и Вещевая, нервно поглядывая в мою сторону. Сейчас ей предстоит пойти против своих принципов. Боевую задачу нужно выполнять, а есть среди нас те, кто слегка употребили уже. Наверняка, будет сейчас предлагать их не пускать в самолёт.

Когда автобус остановился рядом со штабом, Ольга подскочила со своего места, чтобы произнести какую-то речь.

— Товарищи… офицеры, — запинаясь, сказала она. — Я вас прошу никому и никогда не рассказывать, что вы после застолья садились в самолёт. Если, конечно, сейчас вам придётся это сделать.

— Ольга Онуфриевна, да всё же хорошо. Сейчас чистым подышим…, — начал говорить замполит Гусько, но Вещевая его прервала.

— Это обязательно, товарищ майор, — пригрозила она ему указательным пальцем. Ох, и тяжело даётся ей такое решение!

— Доктор, ну нам идти надо, — сказал я, выйдя в центральный проход.

— Да, само собой, — села она опять на своё место и не выходила из автобуса, пока он не опустел. — Сергей! — окликнул она меня, когда я подошёл ко входу в штаб.

— Да, Ольга Онуфриевна, — повернулся я к ней.

— Вы… вы там аккуратнее, — сказала Вещевая и убежала в сторону санчасти, где уже стоял УАЗик «таблетка».

И чтобы это значило? Узнаем уже только по прилёту.

Пока что команды мне не готовиться не было. Значит, экипируюсь я, как и положено для боевого вылета. Оружие получили быстро. Набор в таком случае стандартный — пистолет Стечкина АПС и боекомплект 100 патронов. Приклад я решил не пристёгивать, чтобы сам ствол спокойно помещался в кобуру.

В классе высотного снаряжения были достаточно оживлённые разговоры на тему предстоящего вылета. Щелкали затворы пистолетов, у кого-то вечно что-то да падало под веселые усмешки товарищей. Сразу видно, что мужики уже полетали на войне и спокойно относятся к тому, что их там ожидает.

Горный рельеф местности, где самолёт может зацепиться за каждый выступ. Плюс погода меняется по десять раз на день. А главное — не знаешь, откуда ждать прилёта ракеты или очереди из «сварки» — крупнокалиберного пулемёта ДШК, огонь из которого сверху напоминает сияние сварочного аппарата. Всё это большой риск для каждого из нас, что полёт станет последним.

— Чего там ещё комдив удумал?! — возмущался Гнётов, надевая полётные ботинки.

— Да, небось в Афгане опять все заняты, — предположил Мендель. — Петрович, помнишь, как в Шинданде обстреляли аэродром, а нам на задачу лететь?

— Ага. На исполнительном стоим и только считаем, сколько артиллерийских мин попало, а сколько ещё летит, — кивал Гаврюк, проверяя патроны в пистолете. — Интересно, НАЗы доукомплектовали автоматами?

— Вряд ли. Как всегда, никто не ожидал, что прилетит задача, — развёл руками замполит Гусько, убирая кислородную маску с лица.

Его, как уже подвыпившего, нужно было слегка реанимировать после употребления. Этим же занялись и Мендель с Барсовым.

При упоминании отсутствия дополнительного снаряжения в носимом аварийном запасе НАЗе Марик начал переживать.

— А как… как лететь то без автомата? Как с одним пистолетом управиться?

— Пистолет тебе для того, чтобы застрелиться, Барсов, — похлопал его по плечу Гаврюк.

— Валера, ну не пугай парня. Первый раз всё-таки, — вступился Гусько. — Главное, если такое уж произойдёт Марик, ближе к нашим аэродромам или границе Союза