Малютка подтолкнул его к входной двери:

– Открывай, писарь!

Олег кое-как справился с замком. Руки ходили ходуном.

Сзади его сильно толкнули, и он вылетел на лестничную площадку. Дверь с грохотом захлопнулась.

– Куда дальше? – спросил карлик.

– В лифт, – ответил детский голос.

– Не проще ли сквозь стену?

– Ты глуп, Мирон, он же не умеет.

– Нажми на пуговицу, – приказал карлик, указав на кнопку лифта.

Едва передвигая ноги, Олег подошел к лифту и нажал вызов.

«Нужно бежать», – мелькнула неуверенная мысль. Дверцы лифта распахнулись, он вошел внутрь и, резко развернувшись, дал пинка карлику, тот кубарем покатился по лестничной площадке. Одновременно Олег нажал на кнопку первого этажа. Лифт поехал вниз.

«Не догонят, – лихорадочно думал Олег, – сейчас выскочу – и бежать из этого проклятого дома. Ведь говорил же майор – уезжай, не послушался, дурак!» Лифт шел вниз медленнее, чем хотелось. Внезапно он остановился.

– Нам здесь выходить, – спокойно сказал детский голос. – А зачем вы Мирона ударили?

– Сволочь он, поэтому и ударил, – прошипел неведомо откуда оказавшийся рядом карлик. – Но сейчас он свое получит. – И домовой – а это, конечно, был он – накинулся на молодого журналиста.

Несмотря на малый рост, Мирон, видимо, обладал достаточной силой, потому что выволочка несчастному была внушительной. Удары так и сыпались на юношу.

Олег не пытался защищаться, только закрывал голову руками.

– Ну довольно, Мирон, – приказал детский голос.

Избиение прекратилось.

Олег открыл глаза и посмотрел на домового. Несмотря на крайний беспорядок в одежде, выглядел тот воинственно.

– Получил, сволочь? – вкрадчиво спросил он. – И еще получишь, если попытаешься бежать. Будь хорошим мальчиком, слушайся старших.

Олег про себя решил слушаться.

– Он правильно вам советует, товарищ корреспондент, – вежливо сказал детский голос. – Ведите себя спокойно, выполняйте то, что вам скажут, и все будет хорошо.

– Вот-вот, – подтвердил Мирон. – А теперь, писарь, – сказал он, – позвони-ка сюда. – Он кивнул на обитую дерматином солидную дверь.

Олег украдкой глянул на часы. Было около двенадцати.

– Не бойся, звони, – миролюбиво сказал домовой.

Испытывая одновременно страх и неловкость, Олег позвонил.

Долго не открывали. Наконец заспанный женский голос недовольно спросил:

– Кто там?

– Посыльный, – неожиданно для себя произнес Олег.

– Какой еще посыльный? – еще более недовольно переспросила женщина.

– Из органов, – сказал Олег и еще больше удивился.

Затрещали замки и цепочки. И тут Олег почувствовал, что сзади него не только проклятый лилипут. Он обернулся и увидел две шкафообразные фигуры с каменными лицами.

Горбатов чувствовал, что он совершенно потерял власть над своим телом. Мало того, за него кто-то говорил, хотя и его голосом, но совсем неожиданные слова.

Наконец открыли. На пороге стояла немолодая женщина в ночной рубашке с заспанным, злым и плаксивым лицом.

– Уполномоченный КГБ Востоков, – неожиданно для себя изрек Олег, достал из кармана редакционное удостоверение и помахал им перед носом женщины.

Она тупо воззрилась на него.

«Сейчас прочитает, – ужаснулся Олег, – и все раскроется». Он быстро убрал документ, при этом мельком глянул на него. Это было совсем не его удостоверение. На красной коже золотом сиял государственный герб.

Женщина с сомнением, хотя и опасливо, взглянула на Горбатова. Растрепанный вид не вызывал доверия. Но когда ее взгляд переместился за его спину, то лицо неожиданно приняло угодливое кисло-сладкое выражение. Шкафообразные личности хоть на кого могли произвести впечатление.

– Заходите, – пропела женщина. – Назар, к нам из безопасности! – крикнула она куда-то в глубь квартиры.

– Что еще такое? – послышался низкий ворчливый голос.

– Мы к вам с обыском, – четко произнес Олег, и сам поразился собственным словам.

Лицо женщины стало как мел. Она беспомощно посмотрела на появившегося в этот момент в прихожей грузного лысого мужчину в полосатой пижаме.

– Что?! – выкрикнул мужчина неожиданно высоким визгливым голосом.

– Гражданин Кочубей, Назар Леонордович?! – полувопросительно, полуутвердительно спросил Олег. – Вы обвиняетесь в шпионаже.

Мужчина вытаращил глаза так, что казалось, они вот-вот выскочат из орбит, и беззвучно открывал и закрывал рот.

– Эх, Назар, Назар! – вкрадчиво, но с упреком сказал Олег. – Допрыгался!

– Но ведь я, но ведь я… – начал мужчина.

– Я знаю, – веско произнес Олег. – Вы оказывали нам определенные услуги, но вы вели двойную игру. Теперь все выяснилось. Вы обвиняетесь в шпионаже в пользу Мальтийского ордена.

– Чего? – шепотом переспросил Кочубей.

– Не прикидывайтесь дураком! – прикрикнул Олег. – Нам все известно.

– А ордер на обыск у вас есть?! – вдруг завопила женщина.

– Молчи, дура! – крикнул Кочубей.

Не обращая на него внимания, Олег повернулся к ней.

– Анна Григорьевна Кочубей, в девичестве Анна-Амалия фон Риттер, неразоблаченный агент гестапо, в тридцать седьмом активно писала доносы, в годы войны занималась вредительством, шпионажем в пользу рейха, продажная шкура.

– Рязанская я! – завопила тетка. Грузные телеса ее колыхались под ночной рубашкой.

– Займитесь делами, товарищи, – бросил Олег через плечо, и все двинулись в глубь квартиры. Произнося эти реплики, Олег ловил себя на мысли, что все это что-то страшно напоминает: не то какой-то фильм, не то шпионскую книжонку. Ему вдруг стало весело. Страх улетучился. Мысль о последствиях его не посещала. Было интересно, как не бывало еще никогда в жизни.

«Вот и хорошо, – сказал чей-то голос в голове, – «гаудеамус игитур», что значит по-латыни «будем веселиться». А когда веселиться, как не в молодости».

И Олег согласно кивнул.

– Итак, гражданин Кочубей, не лучше ли сразу рассказать нам все? Чистосердечное признание, как вы знаете, может смягчить приговор. А шпионаж карается сурово.

– Клянусь партбилетом!.. – страстно начал Кочубей.

– Не смейте порочить этот святой документ! – заорал Олег. – Имейте смелость сказать всю правду! Редкая птица, – сбавил он тон, – мальтийский шпион. Небольшое государство эта Мальта, однако и она протянула свои коварные щупальца к нашей Родине. А такие вот мерзавцы, – он кивнул на растерянных супругов, – им помогают, служат за тридцать сребреников. Иуды! А вы чего стоите? – обратился он к шкафообразным личностям. – Приступайте к обыску!