М-да. Не прошло и полгода.　

В общем и целом мне было известно, о чём в нём говорится, но я надеялась, что обнаружу какие-то упущенные детали.　

Вчера я остановилась на записи об открытии кафе. Дэлия писала о тех же хлопотах и переживаниях, в которые была погружена я сама. На большинстве страниц присутствовала и пара-тройка неизменных рецептов. Просматривая их, я не уставала поражаться многообразию знаний своей…мамы.　

Да, всё-таки произносить это слово, пусть даже мысленно, было очень непривычно. И странно.

Личные переживания переплетались с кулинарными хитростями и тонкостями кондитерского искусства. Выпечке и десертам в дневнике отводилась особая роль. Судя по предпочтениям Дэлии и моим собственным, все лисы — ужасные сладкоежки. Или это у нас семейное.　

Из значимых фактов периодически попадались записи о переговорах с волками. Но они упоминались кратко и вскользь. Видимо, Дэлия боялась писать об этом даже в личном дневнике.　

В немногочисленных строках говорилось о том, что Олдерн продолжал поддерживать связь с волками. Он часто ездил на тайные встречи с главой семьи Блэк и через него вёл переговоры с другими высшими. Кроме этого он призывал к миру и лисов. Дэлия неоднократно пыталась повлиять на мнение своей семьи, но те оставались непреклонны, считая всех волков врагами.　

К своему удивлению я обнаружила запись, в которой проскользнула знакомая фамилия. Вилир. Эта семья лисов была одной из немногих, поддержавших точку зрения Олдерна. Они приехали в деревню и, поговорив с ним, решили присоединиться к грядущим переговорам.　

Прочитав об этом, я задумалась.　

Вилир. Семья, к которой принадлежит небезызвестный Виатор.　

Новые подозреваемые.　

Что, если это они — предатели, приведшие на переговоры с волками наёмников?　

К сожалению, пара строк, посвящённых им в дневнике, не могла ни опровергнуть это предположение, ни подтвердить. Дэлия писала об этой семье как о честных, порядочных и верных слову.　

Вот только зачастую именно те, кто кажется честным и порядочным, на деле оказывается полной противоположностью.

К ещё большему сожалению, я убедилась в действенности закона подлости. Предпоследняя запись, сделанная за несколько дней до переговоров, оказалась размыта. Да, это были те самые страницы, которые попали под дождь на озере. Единственная уцелевшая фраза вызвала недоумение и новые вопросы.　

Родился мёртвым — окончание предложения в конце страницы.　

Понять, о ком шла речь, я так и не смогла и решила на этом не зацикливаться.　

Переходя к записи последней, я уже смирилась с тем, что не дождусь никаких ответов. Дневник дал мне многое — позволил окунуться в прошлое, узнать о жизни лисов и, конечно, о кулинарии. Но главное — я знала, что когда-то его держала в руках моя родная мама.　

Моя. Родная. Мама.　

От осознания этого сердце щемило, а на глазах невольно выступали слёзы.　

Никогда не была излишне сентиментальной, но сейчас сдерживалась с трудом.　

На улице начинало светать. Настолько погрузилась в события давно минувших дней, что даже не заметила, как прошла ночь.　

Допив уже третий по счёту эспрессо, я с долей сожаления приступила к чтению последней записи. Она находилась чуть дальше середины дневника. Тетрадь так и не была исписана до конца — Дэлия просто не успела.　

Дорогая моя Писан на…

Прочитав одну единственную строку, я вздрогнула и на несколько мгновений замерла. Не ожидала, что она начнётся именно так.　

Сглотнув возникший в горле ком, заставила себя продолжить.　

Ты спишь е колыбельке. Такая милая и умиротворённая, точно твоего личика коснулась нежная ладонь Покровительницы. Я знаю, что она будет оберегать тебя. Чтобы не случилось, ты останешься в безопасности.

Сегодняшний день решит всё.　

С утра у меня дурное предчувствие. Не знаю, откуда оно взялось, но интуиции доверяю. Этим вечером непременно что-то случится. Не знаю, что именно, но Оно произойдёт.　

Я не боюсь ни за себя, ни за мужа. Тот год, что мы прожили вместе, был самым счастливым в моей жизни. А последний месяц — когда у нас появилась ты — лучшим, что только могло случиться.　

Милая моя девочка, записывая эти строки, я надеюсь, что когда-нибудь ты их прочитаешь. И если со мной что-то случится — верю, этот дневник обязательно попадёт тебе в руки. Сегодня я передам его тате, чтобы, когда придёт время, она тебе его отдала.　

Но надежда, что предчувствие обманывает, всё же не покидает меня. Возможно, я напрасно боюсь, и всё будет хорошо.　

И я, и папа очень любим тебя, Лисанна. Ты даже не представляешь, каково это — брать тебя на руки, видеть, как на милом личике расцветает радостная улыбка. Как твои большие глазки с удивлением и интересом смотрят на мир.　

Помнишь, музыкальную шкатулку? Сейчас звуки колыбельной заполняют детскую. Она играет для тебя, Лисанна. Для тебя, моя маленькая Алиса…　

Я зажала рот рукой, чтобы не зарыдать в голос. Горячие капли упали на пожелтевшую бумагу. Мне казалось, что я наяву слышу её голос, говорящий со мной.　

Обращение «Алиса» стало последней каплей.　

Даже не верилось, что мама называла меня именно так.

Кафе, где мы находимся — наш дом. И я надеюсь, что однажды ты станешь его полноправной хозяйкой. Еда — это не только то, без чего мы не можем жить. Это нечто большее, объединяющее, составляющее часть культуры и делающее окружающих счастливыми. Нет ничего приятнее, чем видеть, как кто-то — ещё недавно грустный, пьёт горячий шоколад, и на его лице расцветает улыбка. Как унылый и безразличный ко всему, ест пряное рагу с темпераментным чили и тут же оживает.　

Мир запахов и ароматов. Мир страсти и ощущений. Мир, который ты когда- нибудь поймёшь и частью которого станешь.　

Наверное, я увлеклась…пишу так, словно в последний раз.　

Я…　

Пора идти. Твой папа уже ждёт внизу.　

Будь счастлива, моя маленькая Алиса. Храни тебя Покровительница…　

Перед глазами всё расплывалось от слёз. Как в тумане я поднялась с кресла и на негнущихся ногах спустилась с чердака.　

— Она знала, — прошептала непослушными губами. — Знала, что не вернётся…　

Я вошла в детскую.　

Музыкальная шкатулка так и лежала на столе — там же, где я её уронила. После того раза я больше не заходила в эту комнату. Было не до того, да и желания не возникало.