«Жизнь – вполне вероятное объяснение, – говорит Линч, – но есть много других вариантов, которые мы должны исключить, прежде чем сможем сказать: да, это жизнь! Знаете, экстраординарные заявления требуют экстраординарных доказательств. Поэтому мы должны тщательно проверить эти ранние, предварительные рассуждения».

Не стоит слишком обнадеживаться. «Если руководствоваться бритвой Оккама, это не жизнь. И я ничего против не имею», – говорит Бирн. Но мы должны знать наверняка. «Я надеюсь, что мы будем вспоминать об этом как о переломном моменте, когда разговор о существовании жизни всерьез перейдет от мест, которые мы традиционно считаем безопасными и комфортными, с хорошим климатом и водой, к местам, которые мы раньше никогда бы не посчитали пригодными для обитания», – резюмирует Бирн.

В октябре 2020 года члены группы, изучавшей фосфин, обдумывали другие способы проверить свои выводы. К тому моменту некоторые ученые высказали сомнения в достоверности сигнала, полученного с двух телескопов. Некоторые предположили, что обнаруженный фосфин – фантомный сигнал, возможно, случайный артефакт обработки данных, направленной на удаление шума. Некоторые не смогли найти следы фосфина с помощью альтернативных методов. Согласно другим предварительным оценкам самих обнаруженных данных, четкий сигнал фосфина выявить не удалось [26, 27].

Но к концу месяца повторный анализ данных, полученных в ходе миссий «Пионер», обнаружил фосфиноподобный всплеск [28], впервые зафиксированный еще в 1970-х годах. А в ноябре Гривз с коллегами рассмотрели недавно откалиброванные данные с телескопа в Чили и обнаружили более слабый сигнал [29] фосфина, чем предполагалось раньше – но тем не менее сигнал был.

Научные споры еще некоторое время будут продолжаться. Возможно, на Венере действительно обнаружили фосфин, но не исключено, что это ложноположительный результат. Официальное развенчание открытия будет разочаровывающим, но именно так и должна работать наука – как вечно самокорректирующаяся машина. Только так мы можем узнать, что правда, а что нет.

Как бы то ни было, облака нашей планеты-близнеца остаются потенциальной средой обитания. Эта возможность сохранится независимо от того, какие драматические события будут происходить на Земле.

Так как же мы узнаем, есть ли жизнь в небе Венеры? Как мы узнаем, была ли Венера разрушена вулканическим апокалипсисом? Как мы узнаем, извергаются ли вулканы на Венере сегодня? Ответ на все эти вопросы, неразрывно связанные друг с другом, одинаковый: нам нужно туда отправиться.

Процесс отбора миссий в НАСА – длительный и очень напряженный. В результате многие сердца были разбиты, особенно среди поклонников Венеры. С Марсом другая история [30]. Там было все: от менее затратных, менее технически сложных миссий класса Discovery до более дорогих миссий New Frontiers, вплоть до многомиллиардных стратегических научных миссий класса Flagship. Венера, а также Уран и Нептун своих побед не дождались. Последней миссией НАСА к Венере был «Магеллан», запущенный в далеком 1989 году. Последней европейской миссией был Venus Express 2005 года. Сегодня лишь японский космический аппарат «Акацуки» составляет Венере компанию. Но, возможно, ситуация наконец-то меняется.

Стивен Кейн, планетолог из Калифорнийского университета в Риверсайде, изучает экзопланеты – миры за пределами нашей Солнечной системы – уже 25 лет. В последнее десятилетие, работая с космическим телескопом «Кеплер», занимающимся поиском экзопланет, он присутствовал при открытии огромного семейства каменистых миров размером с Землю. Кейн рассказывает: «И я подумал тогда: размером с Землю – это то же, что и размером с Венеру».

В отличие от ученых, которые унюхали следы фосфина на Венере, у охотников за экзопланетами пока нет возможности заглянуть в атмосферу этих далеких миров. Они не знают, наполнены ли они углекислым газом или больше похожи на азотно-кислородную смесь, которую мы имеем на Земле.

А ведь это действительно важно. Как замечает Айзенберг, когда люди говорят «планета, подобная Земле», то представляют себе Эндор из «Звездных войн»: «Ах, леса, джунгли и океаны. Но нет, скорее всего, это будут серные адские пейзажи».

Конечно, экзопланеты могут существовать в зоне обитаемости, на идеальном расстоянии от звезды, где не слишком жарко и не слишком холодно, так что вода может сохраниться в жидком состоянии. Но как узнать, не сварилась ли планета вкрутую после нескольких одновременных мегаизвержений? Вулканы, как говорит Уэй, «сами создают мир вокруг себя». Иногда, как на Земле, они создают первый набросок атмосферы, богатой углекислым газом, который фотосинтезирующие растения и бактерии могут использовать для получения кислорода. Иногда, как на Венере, они могут немного переусердствовать. «Совершенно ясно одно – планеты есть в космосе повсюду, – говорит Айзенберг. – Вопрос в том, много ли планет, подобных нашей?»

Начав бывать на научных встречах, посвященных Венере, Кейн заметил, что «все в этом сообществе прямо-таки жаждут новых данных и с большой завистью смотрят на своих марсианских коллег, которые, кажется, запросто получают свои марсоходы и все, что только пожелают». Но за последние несколько лет ситуация несколько изменилась в пользу Венеры. Вместе с некоторыми другими учеными Кейн доказывал в штаб-квартире НАСА, что, если мы хотим понять условия обитаемости планет как внутри, так и за пределами нашего космического захолустья, нам нужно внимательно взглянуть на Венеру, «потому что это место, где все пошло не так», как замечает Кейн. Изучая ее, мы получим подсказки относительно того, есть ли в галактике другие Земли – или другие Венеры.

Именно такие аргументы в последнее время стали убеждать все больше высокопоставленных чиновников, что нужно вернуться к исследованию Венеры. Всплеск интереса к Венере на фоне обнаружения фосфина – это хорошо. Так много научных исследований было финансировано для изучения возможности существования жизни на Марсе, а все из-за загадочных выбросов метана. «Нам лучше заняться Венерой», – считает Бирн.

В 1996 году ученые, изучая ALH 84001, марсианский метеорит, найденный 12 годами ранее в Антарктиде, решили, что между песчинками породы они нашли микроскопические окаменелости [31], а значит, на Марсе может быть жизнь! В конечном итоге выяснилось, что это вовсе не окаменелости. Но этой ошибки оказалось достаточно, чтобы запустить огромный план целевой миссии на Марс. В том метеорите, как говорит Айзенберг, «не оказалось никаких признаков марсианской жизни. Но он действительно сдвинул дело с мертвой точки». Фосфин может стать аналогичным катализатором для Венеры. Айзенберг объясняет: «Не так уж важно, верна ли гипотеза с фосфином, потому что, отправившись туда, мы узнаем и это, и много чего еще».

Задолго до того, как фосфин вошел в моду, НАСА собиралось решить, какую миссию класса Discovery запустить следующей – выбрать можно до двух программ. На момент написания этой книги, осенью 2020 года, в конкурсе участвуют четыре предложения, возглавляемые разными командами ученых: