– Еда?

Я протянула его порцию. Идо жадно обхватил чашу длинными пальцами, но руки так сильно тряслись, что он не смог поднести ее к губам. Он наклонил голову и всосал жидкость.

– Вида сказала, что много тебе нельзя, а то все вернется обратно.

Идо поморщился:

– С этим проблем не возникнет. Я даже нормально глотнуть не могу.

– Давай подержу. – Я вновь потянулась к миске.

– Нет. – Он стиснул зубы и медленно поднял руки, заливая супом пальцы.

Но наконец сумел сделать глоток и улыбнулся. По-настоящему счастливо. Я впервые не видела на его лице высокомерия, и улыбка будто разом смахнула с него несколько лет. Я всегда думала, что Идо намного старше меня, но Момо сказала, что ему всего двадцать четыре. И озаботься я подсчитать драконьи циклы, давно бы сама узнала его истинный возраст. Что же могло так состарить чей-то дух? Самый простой ответ: жестокость и амбиции. Но, наверное, познать истину чужой души и впрямь невозможно.

Вдруг вспомнилась черная прореха, которую я заметила в его верхней точке силы. Подобная язва на очаге проницательности и просветления не могла не влиять на дух. И точка сердца потускнела и уменьшилась. Значит, Идо вновь лишился сострадания?

Я тоже отпила супа – тонкий вкус едва пробивался сквозь вонь спящих поблизости свиней, – а потом наблюдала, как Идо есть с яростью оголодавшего волка.

– Ты все еще чувствуешь раскаяние за свои поступки? – спросила я. – Знаю, тогда во дворце ты почувствовал, и раскаяние, и сострадание тоже. Но как сейчас?

Глупый, наверное, вопрос. Какой ему толк признаваться в отсутствии у себя совести? Зато море причин уверить меня, что он исправился и переродился.

Идо оторвался от еды и медленно поднял голову.

– После часа в обществе Сетона я уже не чувствовал ничего, кроме боли, – равнодушно произнес он. – Не спрашивай меня о раскаянии и сострадании. Когда ты в клетке, их не существует.

В памяти всплыл образ его истерзанной плоти. После таких страданий неудивительно, что точка сердца опять сжалась. Возможно, жестокость Сетона создала и тот черный разрыв. Я вновь посмотрела на Идо поверх миски. Судя по легкому повороту тела, он явно не горел желанием обсуждать свои мытарства. Какое-то время я разрывалась между сочувствием и жгучим любопытством, но в итоге сдалась:

– Исцеляя тебя, я заметила черный разрыв в верхней точке силы. Ты знаешь, что это?

– Разрыв? – Идо коснулся макушки, лицо его внезапно напряглось. – Скорее всего, взысканная плата.

В резком голосе слышалось смирение.

– Плата?

– Ты должна знать, что за силу всегда приходится платить, так или иначе. – Идо устало потер глаза. – Чтобы выжить в руках Сетона мне потребовалось много сил.

– Как этот разрыв повлияет на тебя?

– Со временем выясним. – Он грубо хохотнул. – Возможно, я никогда не смогу достичь духовного просветления.

– Так чего Сетон хотел от тебя? – спросила я.

Саркастичная улыбка исчезла. Идо явно не хотел и не собирался отвечать, но почему-то передумал.

– Черный фолиант. И тебя.

Как я и предполагала.

– Ты ему что-нибудь рассказал?

– Не знаю. – Его холодные глаза встретились с моими, и я отпрянула от сквозившего в них обвинения. – Впервые призвав своего дракона, ты не только вскрыла мою точку сердца, но и отрезала меня от силы. Три дня я находился в полной власти Сетона. – Голос Идо звучал монотонно. – Не знаю, что я говорил на третий. Может, все выдал. Я мог сказать что угодно, лишь бы его остановить.

Я спряталась от его укора за новым глотком супа. Я не знала, что отрезала Идо от дракона. По спине ледяной змеей скользнул страх. Я оставила его без защиты от Сетона. От одной только мысли о его равнодушном прикосновении к горлу подкатила тошнота, и даже помня жуткие травмы Идо, я не могла вообразить, что он пережил в руках этого чудовища. Но все же сдержала порыв извиниться. Идо сам во всем виноват: он безжалостно захватил мои силы – и заблокировал свои, он строил собственные коварные планы на трон – и разгневал Сетона.

– Думаю, можно с уверенностью предположить, что Сетон знает о тебе и черном фолианте все, что знаю я, – подытожил Идо.

– Тебе известно, где фолиант?

– У Диллона.

– Он пережил потоп? – Весть одновременно радовала и тревожила.

Идо мрачно улыбнулся:

– Черный фолиант своих не бросает.

– Но если Сетон в курсе, где он, то быстро до него доберется.

Он покачал головой:

– Сетон в курсе, где он был. Но Диллон давно ушел. – Вздохнув, Идо поставил миску на пол. – Твоя служанка права, больше я не съем.

– Она не служанка, а боец сопротивления.

– А что насчет тебя, Эона? Ты тоже сражаешься за Жемчужного императора?

Я помолчала, чувствуя за вопросом язвительный подтекст, которого не понимала.

– Да.

– И ты применишь в сражении свои силы, когда я научу тебя ими управлять?

– Нет, я чту завет. Как и Киго.

– Киго? – Идо скрестил руки на груди; лунный свет озарил резкие изгибы мышц. – Следи за языком, девочка. Статус заклинателя не дает тебя права называть императора по первому имени. Даже свергнутого императора.

Я вскинула подбородок:

– Я его нейзо.

Густые брови Идо сошлись на высокой переносице. Я поджала губы, и наслаждаясь его изумлением, и ожидая неизбежной издевки.

– Ты его нейзо? Его вестник истины? – Его плечи затряслись от беззвучного смеха. – Да в тебе нет ни одной правдивой косточки!

– Киго мне доверяет, – выпалила я, надеясь своей горячностью убедить как Идо, так и себя.

Он понизил голос:

– Тогда скажи, ты поведала Киго, что черный фолиант и королевская кровь могут поработить заклинателя и его силу?

Я заколебалась, не желая отвечать.

Идо улыбнулся, в приподнятых уголках рта появилось прежнее высокомерие.

– Сомневаюсь. Может, ты и запуталась, но ты не дура.

– Я ничего от него не скрывала, – процедила я сквозь зубы, хотя при этом тоже заговорила тише. Привычка: долгие годы я жила с множеством секретов. – Просто не рассказала. Он бы не использовал это против меня.

Идо насмешливо фыркнул:

– Он королевской крови и жаждет трона. Разумеется, он испробует все. – Затем наклонился вперед. – Спроси себя, почему ты на самом деле ничего не сказала. Потому что в глубине души знаешь: он угроза для нас.

Я вновь вспомнила отразившиеся на лице Киго амбиции в тот момент, когда он увидел черный фолиант на руке Диллона. Книга хранила столь заманчивые сокровища – секрет ган хуа и Нити жемчуга и даже способ остановить скорбящих драконов, – но цена непомерно высока. Безумие. А в неверных руках еще и рабство.