* * *

Сегодня Ладислава еле пережила пару по «Истории Королевства». По сравнению с прошлым занятием это была тоска тоскливая.

Госпожа Джоки рассказывала про пенитенциарную систему для магических слоев населения. Если нормальным языком, то про то, как вас, практикующих колдунов, накажут за те или иные правонарушения.

Найт эта тема была до фонарика. Чародеем, даже на четверть ставки, ей все равно не грозило стать. Пол-лекции она проспала, еще половину – проглядела в окно.

– Ну и самая жесткая степень наказания, прописанная в маг-кодексе Королевства… – продолжала вещать мастер Джоки, сама уже исподтишка зевающая, – это четвертование.

Все аж проснулись и вздрогнули. В аудитории резко пахнуло средневековьем.

– Эту варварскую меру, согласно закону, у нас дают за три вещи. Убийство бога, убийство дракона, убийство иной сущности старше трех тысяч лет.

Список поражал нереальностью.

– То есть ни за что не дают? – уточнила Лади, огласив всеобщие сомнения.

– Ну да, – беспечно согласилась Джоки. – На практике – ни за что. Боги ушли, драконы спят, других древностей я что-то не припомню… Ой, здравствуйте, мастер Голден-Халла!

Лекторша расплылась в нежнейшей улыбке и заправила кудрявую прядку за ухо – аж два раза подряд. Все бы фыркнули, если б сами не улыбались.

Берти, заглянувший в аудиторию, вежливо извинился за свое внеурочное появление («Что вы, что вы, вам мы всегда рады, правда, адепты?» «Пра-а-а-авда!»), обвел ряды студентов намеренно строгим взглядом и ткнул пальцем в Найт.

– Я заберу у вас госпожу Ладиславу на пять минут? – спросил он.

– Да хоть до конца лекции! – щедро отмахнулась Джоки.

Лади, откровенно скучавшая, не вызывала у нее никаких эмоций, кроме легкого сочувствия, – Джоки была молода и помнила, каково это: страдать на занятиях. А удружить симпатичному коллеге всегда приятно.

Найт подавилась зевком, шустро сгребла свои вещи и кузнечиком выбежала в коридор.

– Я еду к магистру Фоскашу, бывшему ректору Бури, – сказал Голден-Халла.

– Он что, жив?! – с ходу опешила Лади.

– Э. Ну конечно. Почему нет? – не понял сыщик. Потом фыркнул: – Эх вы, военные! Не верите в жизнь после пенсии? А знающие люди говорят: там все только начинается… Кхм, так вот. Если хочешь – погнали со мной.

Ладислава посмотрела на него с укором. «Эх вы, сыщик! – читалось уже в ее глазах. – В какой, интересно, реальности я могла бы ответить «нет»?

Берти и не сомневался в решении помощницы.

– Отлично! – он азартно потер ладони. – Тогда бегом, раз Джоки отпустила. Нельзя опоздать на корабль!

* * *

Путь Берти и Ладиславы лежал в деревню Донная Синева, откуда ходил кораблик к атоллу Невервайл, где, в свою очередь, жил бывший ректор Бури. Деревня располагалась на дальнем конце Этерны по отношению к академии: дорога туда заняла несколько часов пешком.

Берти планировал одолжить лошадку у госпожи Клыккер, но лекторша по маг-существам неожиданно уперлась. Зато она согласилась позаботиться об Арчи: тоже неплохо, тащить пса в далекий путь Голден-Халла не захотел.

– Если очень поторопимся, то вернемся к середине ночи, – прикинул сыщик, пока они вдвоем легко шли сквозь лесистую часть острова.

Найт небрежно пожала плечами:

– Можно заночевать в деревне. Я могу прогулять завтрашние лекции.

– Ну здрасте! – возмутился рыжий. – А если без нас тут кого-то убьют?

Адептка задумалась.

– Вы действительно полагаете, что ваше присутствие что-то меняет? В смысле, – спохватилась она, поняв, что звучит дерзковато. – А как вообще убийца выбирает ночи? Монстр или нет – у него же есть какая-то логика? Или он охотился на конкретных жертв?

Сыщик цокнул языком:

– Вот это все мы и попробуем узнать у Фоскаша.

* * *

Атолл Невервайл представлял собой классическое коралловое полукольцо: большого диаметра, тонкое, покрытое мшисто-ласковым лесом, с неожиданно яркой лазурной лагуной внутри. Эдакий портал в безмятежность при взгляде сверху.

Там жили ныряльщики за жемчугом: своеобразная элита Гремящего моря, независимый, отстраненный народец, частично любители суши, частично – морские цыгане, селившиеся в плавучих домах-бараках, болтавшихся вокруг атолла, как буйки-гиганты. Ладислава удивилась, узнав, что большинство жемчужных ловцов были женщинами: они легче переносили глубину и низкие температуры придонья.

Впрочем, такой холод, как сейчас на Этерне, заморозил любую нырковую деятельность.

Ныряльщики до срока ушли на зимний сезон: утеплили хижины, сменили легкие белые платья на шерстяные комбинезоны и принялись… Вязать. Вязать одежду на продажу, из шерсти морских овец, теплую и тонкую, непромокаемую. Вернее даже влагоотталкивающую: капли стекали по ней, соскальзывая с прочного и гладкого волокна. Готовые товары забирали корабликом – сначала в Донную Синеву, а потом, уже на большой торговой шукке, на материк.

– Но большую половину они отдают контрабандистам, – вздыхал рыбак, везущий Берти и Ладиславу к атоллу.

– Зачем? – мгновенно вскинулась Найт.

– Пираты лучше платят за товар, им ведь не приходится тратиться на налоги. На Этерне контрабандистов много. Их территории находятся вплотную к Донной Синеве, и корабли частенько стоят в нашем порту… Вон, смотрите, один как раз пришвартовался.

Ладислава с яростью уставилась на черный маневренный парусник, качавшийся на волнах у пристани. Жмыхов жмых. Как она их ненавидит. Всей душой.

– Хей, госпожа адептка! Отпусти, – сказал мастер Берти.

– Что? – не поняла девушка.

– Ярость свою отпусти. Вот прямо туда, в воду, сбрось ее, не стесняйся, – детектив пальцем ткнул в вихрящиеся серовато-синие потоки за бортом корабля. – От ненависти очень мало толка.

– В бою много, – не согласилась Найт. – Ненависть придает силы.

– Ну да. Временно. А потом берет тройную плату.

– Но она позволяет выжить.

– Но ты не в бою.

Лади запнулась. Голден-Халла подмигнул ей и пошел на нос корабля, любоваться морем.

Найт осталась на корме.

Д’гарровы пираты…

Черный корабль был как соринка в глазу. Очень хотелось выковырять. И выбросить именно его, а не злость.

* * *

Оказалось, что ректор живет не на самом атолле.

Ладислава и Берти сначала купили себе по шэппару из морской шерсти (невозможно было удержаться), а потом нашли дом старца – у лагуны, с внутренней стороны кольца. Но дом был пуст. Абсолютно пуст: ни мебели, ничего. Зато на побережье стояла дырявая лодка, укомплектованная двумя веслами.