Так что договорились до весьма хороших результатов.

Граница Руси теперь пролегала по морю. Часть ее.

Она шла вдоль Кавказских гор по Тереку и Кубани, через Тамань по берегу Азова до Перекопа. К большому удовольствию горских племен, кстати. И Софья уже предвидела, что надобно будет там держать казачьи отряды. Потому как новых соседей обязательно на зуб попробуют.

К тому же совместными усилиями – чуток войска размахнулись – были заняты земли за Перекопом вплоть до устья Днепра. И уходить оттуда никому не хотелось, ни русским, ни полякам. С чего бы?

Очень уж удобная граница.

Что-то подсказывало царевне, что в ближайшие годы они будут сидеть тихо, но лет через двадцать… там ведь не одна река, там еще и Южный Буг течет.

А если уж по-доброму, у них бы и все до Днестра оттяпать, да не дадут. Пока что и османы слабоваты, да и русичи с поляками не то чтобы уж очень сильны. Если их сейчас оттяпать, то не для себя, для поляков, но Михайло сам не хочет. Не потянет он сейчас войну, ему бы сейм к общему знаменателю привести.

Ничего. Они чуток подождут.

И помолятся, чтобы у турок сильный правитель не объявился.

А Иван вернулся домой. В сопровождении, кстати, части польского войска. Небольшой части, во главе с Яном Собесским. И тот весьма тоскует по жене.

Софья сделала невинное лицо.

– Что?! Надеюсь, ты ее не отравила?!

– Ваня! Ты какого обо мне мнения?! – Софья возмущалась вполне искренне.

– Тогда – что?!

– Эм-м-м…. Скорее – кто.

– И кто?!

– Василий Голицын.

– Но – КАК?!

Царевна потупилась.

– Так получилось… я не виновата.

Парни не поверили. И справедливо. Софья отчетливо понимала, что такая жена, как пани Собесская, любого мужа свернет с пути истинного. Убить? Можно, но сложно. А вот помочь пани пойти налево? А почему нет?

Она одинока, ей тут плохо, тошно, больно и страшно. А тут Василий Голицын, весь такой, что растакой, в европейском платье, туалетными водами благоухает, по-французски разговаривает, обаятельный, гад! Как тут устоять?

И вот не надо сверкать глазами, не надо. Любая сволочь на своем месте полезна. Василий вот оказался превосходным осеменителем – Мария уж, поди, на третьем месяце.

– Как?!

– Соня, ну ты…

Чего было больше в голосах парней – потрясения или восхищения, бог весть. Софья пожала плечами.

– Вообще-то я ее не заставляла, в койку насильно не укладывала. Это был ее выбор – и что, она не знала, что от таких вещей дети родятся? Зато Василию теперь предложения делают! Он полезный товарищ, шпион в тылу меня.

– Соня?

– Ну да. Ему платят, чтобы он шпионил за мной и все сообщал. А то и соблазнил.

– КАК?!

– Так вот. А вы думали, что всех иезуитов выловили? И всех шпионов?

– А почему мы их до сих пор не выловили?

– Потому как новых напустят. Их еще надо будет выявить, и кто знает, что они вынюхают. А этих мы уже знаем и им можно вешать лапшу через Голицына, – обстоятельно разъяснила Софья.

Парни переглянулись с уважением к уму девушки.

– Сонь, а как ты умудрилась Голицына свести с Марией?

– Ну, вот так. Василий Голицын получил свободный доступ в царевичеву школу, да не просто так. И не просто так они столкнулись с Марией Собесской во время прогулки. Ох, не просто.

А там…

Слово за слово, вот и дело сделалось. А через пару месяцев у гордой пани и живот расти начал, девушки следили.

Вот тут-то Мария и поняла, что ее загнали, как волчицу, за красные флажки. А куда деваться-то? Раньше такие проблемы решались просто – травками или как-то еще… ан нет. Сейчас возможности не было. За Марией строго следили, не давая причинить себе вред. Но и ребенку – тоже!

А Василий Голицын куда-то исчез.

Конечно, женщина поняла, как ее подставили. И потребовала встречи с царевной Софьей – она уже поняла, кто и что решает в Дьяково. Софья до сих пор вспоминала тот разговор с удовольствием.

Мария сверкала глазами не хуже пантеры. И разговор начала именно она:

– Ваше высочество, это невыносимо! Я тут, словно в темнице…

– Вы тут вместо темницы, – поправила Софья, – потому что пытались отравить мою сестру.

– Но неужели мне даже нельзя верхом проехаться? И почему мне запретили баню?!

– Потому что мы должны сдать вас на руки мужу целой и невредимой. А подобные упражнения могут быть вредны… в вашем состоянии.

Софья тоже предпочла не церемониться. К чему?

И времени нет, и… с кем миндальничать-то?! Да эту стерву надо бы с хлоркой выстирать и с ней же высушить! Мария так засверкала глазами, что Софья помечтала об ее использовании вместо гелиографа.

– Так ты знаешь!!! Ты все знаешь!!!

– Я не знаю, где найти аммиачную селитру, – поправила Софья. – К сожалению. А про беременность мне отлично известно.

– Это ты! Ты все подстроила!!!

– Лично уложила тебя в постель к Голицыну? – перестала церемониться Софья. – Стянула с него штаны и тебя за ноги держала?! Нет?! Так на что ж ты жалуешься? Вроде как никто на Ваську не плакался, все покамест довольны?

Мария побледнела, отчетливо понимая, что мужа ей придется встречать… м-да. Мужчины, конечно, бывают доверчивыми, но пока еще ни одного не удалось убедить в пятимесячной беременности.

– Гадина!!!

Софья коснулась колокольчика. Внимательно посмотрела на влетевших слуг.

– Беречь и стеречь. Чтобы ни волос с головы не упал, ни ребенок не выпал. Ясно?

Ясно было всем. А Мария Собесская относилась к тем женщинам, у которых беременность была заметна уже на раннем сроке. Так что…

– Басю она пыталась подговорить, – вспомнила Софья. – Та, конечно, не согласилась.

– А твои девушки?

– А что она может им предложить? Побрякушки?

– И то верно. – Иван смотрел с уважением.

Ну да. Что значат пусть драгоценные, но камушки, рядом с будущим?! При царевне, при власти, при семье и детях, а она ведь не обманывает, те, кто старше, уже это получили. Они дурочками будут, ежели разменивать такие перспективы станут.

Они и не стали. Обо всем было доложено Софье. После чего драгоценности у Марии Луизы изъяли – под замок. Приедет муж – отдадим, нам чужого не надобно. Все ж таки золото, мало ли кто поведется?

У апостолов отбор и того строже был, но поди ж ты!

– Собесский-то с вами?