– Наверное, я не так спросил, – остановил меня Макс. – Зачем Жанна и Елена избрали столь замысловатый путь – наняли киллера, а сами сделали вид, будто занимаются раскруткой Подольского.

Можно было решить проблему просто. Снайпер подстрелил бы «писателя» при выходе из дома и ушел. Его было бы трудно найти, еще сложнее установить причастность к убийству Полонского Златовой и Крестовой. Им не стоило светиться. Чего ради они по уши влезли в эту историю? Это же глупо и опасно.

Костин развел руками.

– Тот же вопрос пришел в голову и мне, и я задал его Жанне. Угадай, что та ответила?

– Теряюсь в догадках, – пожал плечами Макс.

Володя встал.

– Цитирую дословно: «Нам так захотелось». И все, понимаешь? Больше она ничего не сказала.

– Ну, это все объясняет, – кивнул мой муж. – «Нам так захотелось». Замечательный ответ. В принципе, отвечает на все вопросы.

– Да уж, – вздохнула я, – матрешка в перьях всегда шла на поводу у своих желаний.

– Матрешка в перьях? Ты о чем? – удивился Володя.

– Так подругу за любовь к нелепым нарядам называет Елена, – пояснила я.

– Интересная штука женская дружба, – протянул Костин, – дамы могут ходить рука об руку, проводить вместе время часами, дружить против всего мира, убить кого-то сообща, но они никогда не перестанут критиковать внешний вид лучшей подруги.

* * *

На следующее утро меня разбудил вопль Розы Леопольдовны:

– Лампа, скорей сюда!

Я, забыв надеть халат, ринулась на зов, наступила по дороге на Фиру, споткнулась о Мусю, чуть не растоптала Василия Екатериновича и влетела на кухню со словами:

– Что случилось? Все живы?

– Смотрите! – захлопала в ладоши няня. – Показывают!

Я бросила на экран взгляд и через секунду захихикала:

– Роза Леопольдовна, вы зачем вытащили меня из кровати? Почему решили, что мне будет интересно смотреть эту невероятную чушь? Какая-то страшная тетка в драгоценностях и вечернем платье сидит на унитазе и хвалит его. Ничего глупее в жизни не видела! Минуточку… Ой, это же я! «Розовое счастье»! Но корреспондент не говорила, что интервью покажут по телевидению.

– А зачем тогда его снимали? – удивилась Краузе.

Я растерялась.

– Ну… для показа в Интернете. Надеюсь, меня никто не узнает!

– Что вы, – заулыбалась няня, – вы тут прямо как живая. Вы теперь настоящая звезда, лицо биотуалета!

Я вздрогнула. Лицо биотуалета? О господи!

– Все отлично получилось, – ликовала Краузе. – Вы стали знаменитостью, мой муж получил работу, в нашем доме царят счастье и гармония. Жаль, конечно, что у куклы Егора вместо носа большой палец, выдернуть его не получилось даже у Мирона, но небольшая ложка дегтя всегда должна присутствовать в бочке меда. Лампа, вам не холодно в одной тоненькой маечке? Может, халатик принести?

Ко мне вернулся дар речи:

– Спасибо, пойду оденусь.

– Что-то вы раскраснелись, не заболели случайно? – крикнула мне в спину Роза Леопольдовна. – Лампочка, ваш телефон звонит.

Я оглянулась.

– А где он?

– Судя по звуку, в холле, на столике у вешалки, – подсказала Краузе.

Поспешив в прихожую, я взяла трубку и услышала:

– Госпожа Романова? Вас беспокоит Жанна Златова.

– Кто? – опешила я.

– Жанна Златова, – повторила женщина, – она же Жанна Ко́за. Вчера вечером газета «Желтуха» напечатала статью об убийстве Вениамина Подольского. Мне необходимо с вами встретиться как можно быстрее.

Я села на стул.

– Вы тезка Жанны Златовой, которая убила Вениамина Подольского?

Из трубки донеслось покашливание.

– Нет. Я Жанна Ко́за, которая из-за неблагозвучной фамилии взяла себе псевдоним «Златова».

– Ничего не понимаю. А кто сидит в СИЗО? – обомлела я.

– Вот об этом я и хочу рассказать. Преступница самозванка, она полагает, что меня давно нет в живых. Если подъедете через час в кафе «Яблочко», оно расположено…

– В торговом центре неподалеку от моего дома. Прекрасно знаю это заведение. Сейчас оденусь и примчусь.

– Буду вас с нетерпением ждать, – долетело из сотового, а затем раздались короткие гудки.

Я на секунду замерла, потом набрала номер Макса. «Абонент находится вне зоны доступа, оставьте сообщение…»

– Макс, позвони мне скорей, – сказала я и попыталась соединиться с Костиным. Тот тоже не откликнулся.

Держа трубку в руке, я поспешила в спальню. Ладно, побеседую с незнакомкой. Надеюсь, она возьмет с собой паспорт…

Мобильный снова запел, и я обрадовалась: номер скрыт, похоже, Макс мне перезванивает.

– Позовите госпожу Романову, – произнес незнакомый мужской голос.

– Слушаю вас, – ответила я.

– Извините за беспокойство, меня зовут Андрей Хромин. Вы получили из Нью-Йорка свой чемодан?

– О боже! Что еще нужно людям из аэропорта имени Джона Кеннеди? – простонала я. – Кстати, большое вам человеческое мерси за отправку багажа в Айдахо. Почему вам не пришло в голову, что женщина, говорящая исключительно на русском языке, живет в столице России, а не в штате кукурузы?

– Я тоже москвич, – остановил меня Андрей. – В Нью-Йорке была потеряна клетка с птицей. Мне с большим трудом удалось выяснить, что ее отправили вам вместе с чемоданом, они все перепутали. Мне надо забрать клетку. Она у вас?

Набрав полную грудь воздуха, я начала рассказывать мужчине про скитания багажа супруга, про грузчика из далекого аэропорта, упустившего птичку, про кота Василия Екатериновича… Но едва успела назвать кличку животного, как из трубки понеслись короткие гудки. Я в растерянности посмотрела на экран. Наверное, собеседник попал в зону отсутствия сети, но перезвонить ему я не смогу, номер-то не определился. Хотя что еще сказать этому Андрею? Птичка-то все равно тю-тю. И вовсе не по моей вине.

Телефон опять весело запел. Думая, что Хромин решил продолжить нашу увлекательную беседу, я воскликнула:

– Алло!

Но из сотового послышался женский голос:

– Лампуша! Только что видела тебя по телику. Вау! Шикарно выглядишь! Макс тебе такие цацки покупает! Диадема – шик! Платье – супер! Много денег за рекламу сортира получила?

– Простите, кто вы? – пробормотала я.

– Не узнала? Богатой стану. Ох, поскорей бы! Это же я, Света Фокина.

– Привет… – протянула я.

Фокина моя знакомая, одна из тех, с кем не общаешься постоянно, но всегда поздравляешь с праздниками. Светлана самозабвенная болтунья, сейчас она, завершив беседу со мной, начнет обзванивать сотни своих приятельниц, и уже к обеду пол-Москвы узнает, что я теперь лицо унитаза.