– Если бизнесом займешься, то всё… Мозги не теми становятся. Для искусства нужны определенным образом повернутые мозги, – подкалывал Кир вальяжно раскинувшегося в кресле Гения.

– Типа художник должен быть голодным? – поддерживал тот разговор.

– Ну, это слишком прямолинейно и директивно, но, по сути, искусство требует от тебя мышления, самоощущения и поступков таких, каких бизнес, напротив, не приемлет.

– А можно сочетать бизнес и искусство. Например, бизнес на искусстве?

– Ну, этим Чурек пытается заниматься. Знаешь, он ведь открывает новую галерею. Раньше было модно всякий андеграунд, галереи по подвалам, потом – салонный стиль, теперь промышленный модерн в моду входит. Как бы андеграунд, но с другого боку. Вернее, другой плоскостью, что ли, его развернули. Не нарочитая заброшенность, а то, что было в запустении, превратить в люкс. Снаружи водонапорная башня, внутри – вип-интерьер, – вступил в разговор моложавый длинноволосый человек с карими глазами навыкате, не сказать что несимпатичный, но какой-то невидный, может быть из-за не очень высокого роста, – Телок.

– Достали вы! – подал голос плотный, в дорогом костюме, будто случайно затесавшийся в компанию, которого все почтительно называли Карасем. – Давайте уж лучше о бабах, а то как канадские лесорубы… правда? – примирительно обернулся он к яркой брюнеточке, таращившей глаза на происходящее и время от времени незаметно надувавшей губки, чтобы выглядеть более сексуально, хотя и без этого силикон сделал ее похожей на куколку Блайв.

– Да, да, девочки скучают…

Кира колбасило, руки ощупывали поочередно солонку, салфетку, приборы, лежащие перед ним, хотя он и старался себя сдерживать, что было бы заметно окружающим, если бы они захотели это заметить. Но за соседними столами все были заняты своими делами: заказывали рукколу с креветками, обсуждали новых Китано с Мураками, отходили от вчерашнего «Лета» с белыми пушинками тополиного (кокосового, киношного, серпантинового) снега.

– А что о бабах… простите, женщинах можно еще добавить?! Все уже сказано давно и описано. В литературе и мировой истории. – Гений намеренно подчеркнул грубый выпад Карася. Не нравился ему этот коренастик, с видом всезнайки сидящий за его столом и насмешливо глядящий на всех и на всё.

– Да уж, – засмеялся Телок, – какой там «всё»! Женщина – это загадка, открыть тайну которой на нашем веку не удастся.

– Слушайте, вон у нас в институте, когда я работал, был один хлыщ. Нагловатый такой, но симпотный, наигранный, но иногда удачно мог похохмить, и внимание, конечно, обращал на себя. Кому-то это не нравилось, безусловно, но в основном, что хочу тебе сказать… Бабы кипятком писали, чтобы с ним встретиться. Он и рад. Одна, другая… Даже вполне приличные и домашние девочки и те на его крючок попадались. Вместо того чтобы сторониться такого – он же совратит и бросит, – девки только пуще вешались на него! Или я ничего не понимаю, или мир сошел с ума, – вступил в разговор до этого сидевший, как нахохлившийся сыч в дуплянке, седеющий, с ежиком волос мужчина в коричневой безрукавке, надетой на синюю в полоску рубашку, который все время что-то писал в электронном органайзере, время от времени вскидывая от него немигающий взгляд прозрачных серых глаз.

– Да понимаешь… Они же как сороки, на яркое да броское кидаются. Некоторые из любопытства. Что ж, мол, там такого, что все попробовать хотят! Некоторые, чтобы не отстать от подруги. А некоторые от безысходности. Вот скажи… ты многим предлагал в театр там пойти или в ресторан приглашал?

– Да ты, Карась, многих в театр зазывал! – с досадой бросил вполголоса Кир своему другу.

– Ну, не многих, но когда приглашал, некоторые отказывались, а некоторые шли, а потом поближе познакомиться… ни в какую! – отвечал тем временем Сыч.

– Так, а с чего ты взял, что с ним ходят в кабак, а потом спешат отдаться? Это все поза, театр. Он нагнетал атмосферу, популярность себе создавал таким образом. А девушки…

– Девушки – тоже вертихвостки великие, – перебил его Телок. – Никогда искренне не скажут. Даже если ничего не было, будут делать большие глаза, отрицать, но так, чтобы все вокруг думали наоборот. Ты говоришь, что мир сходит с ума. Вспомни «Жестокий романс». Это когда было, а тема… все та же. Порядочный, но серый герой Мягкова не вызывает желания, а самоуверенный, наглый Михалков отбоя не имеет. Так что сам не сходи с ума. Мир так устроен. Вот посмотри на Гения…

Он комично выпятил грудь, но в этот момент к их столику направилась вошедшая с улицы черноволосая девушка в плаще и с зонтиком-тростью. Распахнувшийся плащ обнажал обтягивающий ее точеные формы красный удлиненный свитер, на груди подрагивал золотой профиль египетской богини, каблучки цокали по деревянному полу, имитирующему старинный дубовый паркет.

– Нефертити! – восхищенно замер Кир, пытаясь определить, к кому такая гостья залетела.

– Какая ж она Нефертити? Непохожа совсем… – попытался было усомниться Карась и добавил: – Она в сто раз лучше!

– Нефертити переводится как «Вот пришла красивая женщина»! – отбрил Кир, второй раз за вечер раздражаясь на Карася.

– Вот жили древние! – подхватил Телок, радуясь, что они с Киром все же находят общий язык, тогда как Карась, прибившийся к ним, явно выполз из другого муравейника. – Тутанхамон в восемнадцать лет уже умер, а фараоном стал в девять, в двенадцать – женился…

– И чему ты завидуешь? Что рано женился? – спросил Карась.

– Или умер? – перебил его Телок, перекрикивая ставшую уже невыносимо громкой музыку.

Гений, а именно к нему пожаловала Дюймовочка-Нефертити, поднялся и стал усаживать гостью. Телок помахал официанту, чтобы принесли еще один стул. Кир сдвигал Блайв и Сыча. Только Карась не шелохнулся, в упор глядя на подошедшую.

– Что же ты, Гений, скрывал такую красоту от народа? – вопрошал он, пока народ рассаживался по вновь созданным Киром траекториям вокруг не очень большого стола.

Официанты мелькали, поднося дополнительные приборы и бокалы.

Разговор, то затухая, то вновь разгораясь на каких-то греющих всех темах, струился между закусками и горячим, вином и чаем.

Сыч поведал о своей идее создать портал, где бы собиралась вся информация о событиях в мире моды, особый акцент делая на каталог модельных агентств. Собственно, по этой причине он уже несколько месяцев жил в Москве, появляясь везде, где можно было найти контакты и связи, искал инвесторов для своего детища. В городе, откуда он внезапно исчез, так и не отдав часть кредитов, его искали, но до Москвы пока руки не дотягивались. Он вел себя осторожно, не светился особо, но знающего ситуацию Кира, с которым они случайно познакомились сразу по приезде Сыча на одном из показов, это удивляло. Ведь отыскать человека в Москве не составляет труда, тем более что Сыч не скрывался, а буквально был в центре модной столичной жизни.

Сам Кир брал на себя все больше и больше инициатив в «Blow models». В основном сфера его интересов простиралась на кооперацию с западными агентствами. Кир считал, что именно отправка девочек за границу способна поставить агентство на ноги и дать финансовую независимость. Дошло до того, что он предложил упирающемуся Телку разделить офисы и даже сменить название, так как по понятным причинам слово blow не совсем вписывалось в концепцию нового направления, которым собирался заниматься Кир.