У офиса «Мехов Казаринова» Люба Сухова, нервно сжимая рукой, одетой в варежку с хохломским узором, микрофон, давала интервью. Она явно была сегодня не в себе, путала слова, слишком упирала на свой иностранный акцент, искала глазами кого-то в толпе, тормозила при ответах на элементарные вопросы. Корреспонденты не отступали, пытались найти в сбивчивом выступлении то, что заинтересует зрителя, заставит его сопереживать, но после нескольких неудачных дублей руководитель новостной секции «ТиВиШины», лично прибывший на место демонстрации, в сердцах махнул рукой и приказал своей группе заканчивать. За ними стали сворачиваться и другие. Люба по инерции еще что-то говорила, взмахивая кудрявой головкой, пока чернеющая толпа журналистов не стала рассасываться вокруг нее, как уходящая в слив вода. Из стоящей поодаль машины агент Любы уже несколько минут пытался привлечь ее внимание, с заговорщическим видом делая характерные жесты.

Элина Зайченко – золоченые босоножки, сумочка с ручкой в виде толстой позолоченной же цепи, крупные белые бусы на тонкой шее – была первой, кого Телок увидел при входе в зрительный зал телестудии. Свежеуложенные волосы – прядка к прядке – и внимательные глаза за дорогой оправой. Телок заподозрил, что очки – всего лишь модный аксессуар. Глаза за стеклами не были искажены диоптриями.

– Ну где же вы ходите? – бросилась к нему невысокая блондинка, отвечающая за встречу гостей программы. – Все уже на месте… Вы сядете слева от ведущих на зеленом диванчике. Ваше место напротив будет, – обратилась она к Элине, неслышно шепчущей себе под нос то ли молитву, то ли заготовленный текст выступления. – Вон красный диванчик, видите?

Элина нервно кивнула.

– Только мне обязательно надо будет не позже тринадцати часов закончить. У меня еще встреча в мэрии, – весомо добавила она.

– Да-да, конечно, – рассеянно подтвердила ассистентка, – мы должны закончить съемку к этому времени.

– Элина, привет! – решился вступить в беседу Телок и в ответ на недоумевающий взгляд редактора «Fashion Premier» пояснил: – Мы с тобой в жюри конкурса молодых модельеров недавно в Твери сидели, а до этого я как-то девочек приводил на кастинг в твой журнал.

Телок решил не уточнять, в каком именно бородатом году их представляли друг другу спонсоры, открывшие для отмывки своих первых шальных денег журнал «Модная идея» и подбивавшие клинья к его моделькам. Элину, неплохую журналистку, поставили управлять этим детищем, которое просуществовало, правда, недолго. Слишком преждевременным было появление на рынке подобного издания: рекламодателей было негусто, читателя больше интересовали происшествия с бомжами, красочно описываемые «Московским комсомольцем», а спонсоров вообще скоро поймали на очередной криминальной схеме, и им пришлось в спешном порядке исчезать с горизонта. Обошлось, но от журнала решили отказаться, дабы не привлекать излишнего внимания. «Где они сейчас? – думалось Телку. – А ведь было время, когда казалось, что их положение незыблемо, и приход новых героев светской жизни и бизнеса, возникших на обломках финансового кризиса 1998 года и даже после него, попросту никто не рассматривал всерьез».

– Ааа… – разочаровано протянула Элина.

С некоторых пор ей стало казаться не по статусу общаться с некоторыми из бывших друзей, а уж с шапочными знакомыми оказываться рядом было выше ее моральных сил – окружающие могли принять общение из вежливости со случайно оказавшимися рядом за соответствие уровней и общность интересов. Ни Элина, ни ее журнал не могли допустить подобное принижение имиджа.

– Хочу обратить твое внимание, – Телок был сама предупредительность и доброжелательность, – если к тринадцати часам съемка не закончится, ты не сможешь выйти из студии. Не будут же останавливать камеры и ломать сюжет, чтобы выпустить тебя. Можешь опоздать.

– Да? – На гуттаперчевом лице Элины мелькнуло сомнение в правильности принятого решения. – Я вообще не хотела на эту запись приезжать. Как чувствовала, что возникнут проблемы!

Она метнулась было вдогонку ассистентке, но буквально столкнулась с входящим в студию ведущим шоу, заматеревшим, но не потерявшим блеска в глазах Бабой. Это уже не был изящный мальчик с наигранно жеманными манерами, как несколько лет назад, хотя отращиваемые волосы должны были, по его замыслу, придавать более моложавый вид.

– Скажите… Баба, – Элина с видимым трудом припомнила имя ведущего или сделала вид, что ей пришлось порыться в памяти, чтобы выдавить из своих полусомкнутых губ его имя, – я могу быть уверена, что к тринадцати часам запись закончится? Мне чрезвычайно важно успеть на встречу в мэрию. Мы обсуждаем…

– А я тут при чем? – Брови Бабы взметнулись к наморщенному лбу, но он сдержался, чтобы не сорваться на визгливый истеричный тон. Все-таки перед ним главный редактор уважаемого журнала, который недавно даже делал интервью с ним, с Бабой.

– Элиночка, не волнуйтесь, – подоспела ассистентка, – мы должны успеть закончить к тринадцати часам. Бабе тоже на другую съемку надо ехать.

Она с надеждой взглянула на звезду голубого экрана, чтобы он подтвердил ее слова, но Баба уже царил на площадке, обращаясь к собравшимся, невесть какими усилиями заполучившим заветные приглашения на запись.

– Значит, милые мои, аплодисменты по команде! Горячие аплодисменты, когда вхожу я, и можно чуть менее, когда появляются гости программы. – Он довольно заулыбался собственной шутке, и публика вскинула ладони для овации.

Телок смотрел на нервно одергивающую пиджак Элину и вспоминал, какая она была в ту первую встречу. Трогательная, преисполненная ответственности за возложенный на нее проект. Будь он понастойчивей в тот день, вполне возможно, между ними закрутился бы и роман. Ей тогда очень нужна была поддержка. Он и сам отдавал себе отчет в том, что полон самых разных комплексов, с которыми бороться невозможно – они всегда руководят твоими неосознанными жестами и импульсивными поступками, – но поведение Элины поразило его. Он впервые осознал, может быть, что там, наверху, человек во обще становится несвободен. Зажатый в тиски ус ловностей и имиджевых обязательств, он становится заложником брошенной тобой глупой фразы, подхватывая ее и тиражируя в собственном сознании до масштабов вселенской катастрофы. Телок испытал неприятное чувство злорадства оттого, что пустил Элину по кривой дорожке сомнений. Пусть теперь помучается, раз делает вид, что не узнает его. В былое время, окажи он ей знаки внимания, не миновать бы быстротечного романа. Теперь к ней на козе не подъедешь.

Телку тоже уже пристегнули микрофон, продев его под безрукавкой и закрепив на воротнике рубашки.

Элине принесли кофе в пластиковом стаканчике, который она брезгливо приняла из рук ассистентки, но через минуту, забыв о своей роли, с удовольствием прихлебывала, прислушиваясь к начавшейся записи.

В студии властвовал Баба. Заявленная тема была с пониманием встречена зрителями, и в зале уже разгорался спор между ними и первым гостем, которого ни Телок, ни Элина не знали. Они даже переглянулись, когда его вызвали из-за кулис. Стройный красавец в прекрасном костюме уселся на одном из диванчиков, предназначенных для гостей передачи. Баба метался с микрофоном по рядам, пытаясь уловить быстро меняющееся настроение аудитории, которая сначала принялась клеймить красавца донжуана, а потом уже встала на его сторону.