– Тогда они во всеоружии. Но в доме подозрительно тихо. Да, все немного странно. Слушай, через окна первого этажа не войдем, там решетки. Надо через второй этаж лезть. Подойдем ближе?

Они приблизились к дому, прячась за всем, что попадалось на пути. Нет, их не заметили, иначе хоть один выстрел, но последовал бы. Погода угомонилась, снега нападало много, и от него шел отсвет. Их должны были заметить, если бы из дома вели наблюдение. Неужели бойскауты просто забаррикадировались и улеглись спать? Или они что-то такое придумали… Что же?

Андрей и Гриша больше не переговаривались. Осмотрели открытую веранду, выглянули за угол. Все дышало покоем. Вышли из-за угла, примериваясь, как взобраться на балкон. Балконов в доме было два, по боковым сторонам. Вдруг Гриша всем телом прижал Андрея к стене. Тот послушал вместе с ним тишину – ничего.

– Что, Гришаня? – спросил почти не слышно Андрей.

– Сигаретный дым…

Гриша не курит, возможно, поэтому он и почуял дым, в отличие от Андрея.

– Ты уверен? – потянул он носом. – Откуда?

– С улицы, – ответил Гриша. – Ветерок оттуда. Андрюха, кому понадобилось курить в такой час?

– Напротив стройка… Давай с той стороны попробуем?

Они перешли на сторону, где располагался балкон, с которого спрыгнули Черкесов с Вероникой. Андрей встал, упираясь руками в стену, Гриша ловко взобрался по нему на балкон, приготовил к бою автомат, а небольшой фонарик взял в зубы, но не зажег его. Сначала краем глаза заглянул в окно. Там стояла темень и мертвая тишина. Но это еще ни о чем не говорило. Присев на корточки, Гриша подполз к двери, тихонько тронул ее пальцами, кажется, прилегает неплотно. Далее он включил фонарик, выбросив руку высоко вверх, голову едва приподнял. Свет ослепляет, но это и хорошая мишень. Если откроют стрельбу, то по фонарику, в крайнем случае, ранят в руку. Но ни движения внутри, ни тем более выстрела не последовало. Кажется, там никого нет, Гриша тронул дверь…

Дверь оказалась не запертой с внутренней стороны, словно открытой ее оставили специально. Ладно, риск – благородное дело… И Гриша бесшумно влетел в комнату, молниеносно обследовал углы при помощи фонарика. Никого. Это радовало, потому что в дом он все же проник, не пострадав. Гриша начал открывать дверь, которая вдруг заскрипела, и он замер… Выскользнув в коридор, он по очереди обследовал еще три маленькие комнаты второго этажа – ноль. Что-то тут не то… Вернулся на балкон, тихонько свистнул. Андрей взобрался к нему.

– На этаже никого, – шепнул Гриша. – Их должно быть четверо? Положим, двое спят, но я не слышал храпа, мужики ведь…

– Может, удрали?

– И привета нам не оставили? Не верю. Не те пацаны. Иди за мной.

Они тихонечко выскользнули в узкий коридор, Гриша провел фонариком, указал на лестницу. Двигались осторожно и медленно. У первой ступеньки Гриша задержался, скользнул по ней лучом фонарика, затем по следующей… Черкесов говорил, что лестница в доме с поворотом. Десять ступенек отгорожены от основной комнаты стеной, потом идет квадратная площадка, после нее лестница делает поворот на девяносто градусов, и еще десять ступенек ведут в самую большую комнату. Фонарик вряд ли заметят сразу.

Луч скользнул по третьей ступеньке, по четвертой, затем Гриша провел лучом по деревянным столбикам перил. Андрей тронул его за плечо. Не оборачиваясь, Гриша кивнул. «Лимонка». От нее тянется тонкая леска, перекрывая ступеньку и возвышаясь над ней сантиметров на десять. Растяжка. «Лимонку» примотали скотчем к вертикальному столбику перил, а в стену вбили гвоздь и к нему привязали леску. Вот, значит, какой сюрприз. Нога задевает леску, колечко выскакивает… и все.

Оба перешагнули леску, теперь Гриша продолжил изучать лестницу, особенно деревянные балясины. Стена надежно прятала их от тех, кто мог находиться внизу. У квадратной площадки обнаружилась еще одна граната. Гарантии нет, что и на втором пролете не закреплены такие же растяжки. Но! Раз здесь в таком количестве расставлены ловушки, то бойскаутов в доме не должно быть. А ну как рванет? Ведь и бойскауты взлетят на воздух.

Гриша аккуратно переступил леску, приблизился к площадке. Андрей следовал за ним след в след. Ступив на площадку, разделяющую лестничные пролеты, Гриша присел, держа автомат наготове. Андрей, стоя за стеной, высунул руку и быстро прошелся по комнате своим фонариком. Он осветил ее для Гриши, сам же ничего не видел. Тишь да гладь. Гриша поднялся во весь рост, теперь и Андрей шагнул на площадку.

Гриша не стал изучать второй лестничный пролет, а просто спрыгнул с площадки на пол, миновав ступеньки. За ним и Андрей проделал тот же маневр. Еще раз осветили комнату, и тут увидели посередине… стул, на котором сидел человек. Только он не сделал ни одного движения. Андрей обошел его, приблизился, осветил… На него смотрели полные ужаса глаза Лизы. Ее привязали к стулу, а рот залепили скотчем.

– Лиза, это мы, – шепотом произнес Андрей и сделал рывок к ней, но его остановил Гриша, схватив выше локтя:

– Стой… тихо… отойди, командир. – Он присел перед Лизой, которая что-то тихо мычала, осмотрел ее. Она вся была увешана «лимонками», как елка. Гранаты прилепили скотчем, а от них тянулись лески, обвивая Лизу с ног до головы. – Ничего себе! Вот козлы недорезанные! Лиза, не шевелись, ни за что не шевелись. Я сейчас сниму скотч, будет чуточку больно. Андрюха, подержи ее голову.

Одним рывком он отодрал скотч и сказал:

– Лиза, спокойно. Говори, но не дыши. Где они?

– Нет… в… доме… – едва вымолвила она. – Ждут вас…

– Тчшш… Хорошо, Лиза, теперь молчи. И не бойся, – уговаривал ее Гриша, погладив по щеке кончиками пальцев. – Ты умница, потерпи еще немножко. Андрюха, свет. – Тот посветил ему, взяв дополнительно фонарик Гриши, который водил пальцами по лескам, почти не касаясь их. – Посмотрим, посмотрим, что они придумали… Ну, гады… Так, хорошо… Лиза, ты же знаешь, что нельзя шевелиться? Не кивай! Вот и молодец. Андрюха, разговаривай с ней, она дрожать начала.

– Лизонька… – произнес Андрей и проглотил комок, потому что ужас в ее глазах не проходил, но к нему добавились слезы, потоком хлынувшие по щекам. Он боялся, что она расслабится и обмякнет после такого страшного напряжения или сделает непредвиденное движение. – Лиза, Черкесов с Вероникой дошли до города, они в машине. И ты скоро будешь с ними. Там хорошая погода, на улице… Ветер утих… и снег уже не идет…

– Чего ты с ней, как телеведущий, базаришь? – прокряхтел Гриша, склонившись к ногам Лизы. – Про погоду он рассказывает! От себя скажи что-нибудь, отвлеки, а то мы все не узнаем, какая погода будет завтра.

А Андрей не находил нужных слов. Черт, куда же они деваются, слова? Когда нужно, застревают где-то на полдороге. А если сейчас они взлетят вместе с домом? И Лиза никогда не узнает, что он чувствует, потому что он не успеет сказать. И слова наконец нашлись:

– Лиза, я хотел сказать… Давно хотел сказать, да все как-то не получалось. Знаешь, ты мне подходишь. Правда, не знаю, подхожу ли я тебе… Ну а что я могу предложить? Тяжелый труд, особенно летом. И это помимо твоей работы. Вряд ли нам удастся в ближайшие несколько лет съездить отдохнуть. Норковое манто я тебе тоже не куплю, у меня долгов много и будут еще. Поэтому ни о каких сережках, колечках не может идти и речи… пока не может. Дома я почти не бываю, только ночую. И охоту люблю. В выходной поохотиться – самое милое дело. Да, чуть не забыл. По ночам я храплю, говорят – громко… Если тебя это не… в общем, тогда…