ведь я практически сняла с языка его же слова, будто подслушала мысли. Я усмехнулась:

– Возвращайся на праздник, Адриан, и повеселись. Впереди долгая ночь.

Я услышала, как хмыкнул Яр – оценил мой ход, ведь в прошлый раз именно Адриан сказал эти фразы. А ведь он уже знал, почему предстоящая ночь станет для меня самой долгой и самой страшной в жизни. Мерзавец.

И я расхохоталась, глядя в лицо своему страху. Адриана перекосило от злости. Он схватил меня за плечи, сжал, наклонился, чтобы заткнуть рот собственническим жестоким поцелуем. Но, прежде чем Яр бросился на помощь – он дернулся навстречу, – я сложила пальцы в защитном жесте. Волна магии отбросила Адриана. Он слетел со скамейки и шлепнулся у моих ног на пятую точку. Он даже не понял, что произошло. Пополз, отталкиваясь ногами. Такой жалкий, ничтожный… Если и оставался в моей душе какой-то страх, он окончательно развеялся в эту секунду.

Адриан вскочил на ноги, потирая ушибленный зад. Сбежал по ступеням и только тогда, с безопасного расстояния, крикнул:

– Ты еще пожалеешь!

Несостоявшийся жених скрылся в сумраке сада. Я знала, куда он направляется, и грудь словно пронзила ледяная игла. Мы все предусмотрели, но почему тогда так страшно?

Однако холод в сердце растаял, когда я очутилась в объятиях Яра. Он ждал, пока я приду в себя, не торопил, гладил по плечам и дышал в макушку.

– Я горжусь тобой, Ви. Моя смелая девочка. Не буду больше звать тебя зайчишкой. Ну какая же ты зайчишка?

– Котенок с коготками? – пробурчала я: вышло неразборчиво, ведь я стояла, уткнувшись носом в грудь моего любимого джинна.

– Кошечка. Ласковая и мягкая, но иногда опасная.

Он взял мое лицо в ладони и нежно поцеловал. Так, целующимися, нас и застали Патрик и Латифа, которые прибежали на веранду, не дождавшись моего возвращения в зал: мы заранее договорились, что они появятся через три минуты, если я не вернусь.

Патрик хрипло простонал:

– Яр, как сдержаться и не надавать тебе по шее! Ты целуешь мою сестру! У меня на глазах! И я должен это терпеть? Зар-раза!

Пату трудно смириться, что его младшая сестренка повзрослела так быстро. Надо дать ему время привыкнуть. Поэтому я чуть отодвинулась от Яра, улыбнулась брату. И это он пока не знает, чем я заплатила за свободу джиннов!

А вот Лайти догадалась. Она, улучив минуту, подошла ко мне, когда я осталась одна в гостиной, и крепко молча обняла: слова сейчас только помешали бы.

– Эй, малыш, полегче! – воскликнула она сейчас. – Ви не обязана перед тобой отчитываться. Это ее выбор. Ее и Арслана.

Патрик мрачно пробормотал что-то себе под нос. Бедный Пат. Будь его воля, он бы всю жизнь ходил рядом со мной с дубьем, отгоняя настойчивых кавалеров.

– Адриан ушел открывать ворота, – напомнил Яр после затянувшейся паузы. – Пора переходить к следующей части плана.

– Да, возвращайтесь, мы вас догоним, – кивнула Лайти.

Я обернулась на пороге у входа в зал и издала изумленный сип, очень напоминающий недавний стон Патрика: Латифа и мой брат страстно целовались, прильнув друг к другу.

– Эй, – прошептал на ухо Яр. – Это выбор Пата. Его и Латифы.

*** 71 ***

Мы вернулись в зал, где перед моими глазами предстала мирная картина. Гости, не зная о грядущей беде, весело отплясывали. Толстяк Филипп Коннорс и Август Леман кружили в танце сестер Бейли. Всё почти один в один как в прошлый раз, только мама танцевала с папой, он теперь ни на минуту оставлял ее одну.

Осталось совсем чуть-чуть до начала роковых событий. Сердце тоскливо сжалось.

Я нашла взглядом графа Дейтона и барона Фарли, оба выглядели довольными и безмятежными. Граф Дейтон сказал что-то собеседнику, тот рассмеялся и поднял бокал с вином. Они уже праздновали победу.

– В этот раз все будет иначе, – тихо сказал Яр, положив ладонь мне на плечо. – Я рядом.

– Спасибо, – прошептала я, и плевать, что Камилла Бейли покосилась с недоумением, не понимая, почему лакей ведет себя с хозяйкой бала по-свойски.

С террасы возвратились Патрик и Латифа. Патрик сиял, как начищенная золотая монета, но увидел Томаса Дейтона и сделался серьезен.

Лайти встала у выхода – она не выпустит Далилу Дейтон и Изабеллу Фарли, которые попытаются скрыться в начавшейся суматохе.

– Наступило время «Каскада», – возвестил распорядитель бала.

Яр кивнул и отправился в сторону музыкантов, занял место слева от скрипача. Там же, рядом с оркестром, замер в нише стены Хафиз. Его обычно добродушные, с легкой хитринкой глаза смотрели остро.

Ко мне подошел Патрик, на мгновение притянул к себе, поцеловал в лоб.

– Повеселимся, стрекозка? – И беззаботно, белозубо улыбнулся, скрывая волнение.

– Полет бабочек! – объявил распорядитель.

Это я настояла заменить первую фигуру танца, никаких больше «мышеловок», а бабочки… Они напоминали мне о Яре.

Слуги внесли в зал корзины, где, как и в прошлый раз, находились разноцветные ленты, да только теперь на них не было бубенцов, зато на каждой лежало заклятие, защищающее от ран. Лезвие кинжала пройдет мимо, острие меча промахнется, стрела уйдет в сторону – хоть у разбойников, которые появятся в доме с минуты на минуту, не было стрел, подстраховаться не помешает. Латифа и Хафиз потратили несколько часов, зачаровывая каждую ленту.

– Полет бабочек? – изумленно воскликнул граф Дейтон.

Он быстрыми шагами приблизился к распорядителю бала и пронзил его суровым взглядом, под которым тот сгорбился и втянул голову в плечи. Да ведь они в сговоре! Как я сразу не поняла?

– Именинница пожелала эту фигуру танца, – пролепетал распорядитель.

Томас Дейтон зло уставился на меня, но я смело вздернула подбородок.

– Ленты должны повязать все, и мужчины, и женщины, – сказала я, возвысив голос. – Цель фигуры – отыскать в танце свою пару с лентой того же цвета.

– Да мы знаем, знаем! – перебил меня Август.

Сестры Бейли, хихикая, спорили из-за ленты синего цвета, вторая как раз болталась на запястье Августа. Патрик повязал себе и мне фиолетовые.

– А что же вы не участвуете, милый граф? – спросила я у Томаса Дейтона. – И прелестная графиня Далила? Подходите, подходите!

Граф Дейтон обменялся с бароном Фарли встревоженными взглядами: все шло не так, как они задумывали. Отказать хозяйке бала – нарушение всех традиций, моветон. Граф Дейтон едва сумел совладать с лицом, так его перекосило!

Я собственноручно повязала дорогим соседям ленты: алые – Дейтонам и карминовые – Фарли. Латифа, беспокоясь, что я могу перепутать, положила эти ленты немного в стороне от всех остальных.

– Разве не будут выключать