– Возможно. А может быть, и нет. Сначала мне хотелось бы самому с тобой потолковать.

– А. Не обижайся, но я предпочту сначала увидеться с ней.

– На твоем месте я бы не был в этом так уверен, – пробормотал Дэвид. – К тебе посетитель. С утра.

– Правда? – Энтони очень хотелось, чтобы друг выложил, наконец, то, что вынуждает его вести себя так загадочно и поджимать губы.

– Правда. – Дэвид буквально пронзал его взглядом. – Твоя жена.

Энтони не понял и нахмурился. Селия ему еще не жена, и Риз уже сообщил, что она хотела его видеть. О чем он тогда?

– Не моя сестра, – произнес Дэвид ледяным тоном. – Твоя первая жена. И ее сын.

Гамильтона охватило странное ощущение нереальности происходящего.

– Моя жена, – повторил он безжизненным голосом.

– И сын, – добавил Риз.

У него нет ни жены, ни сына. Но если сюда пришли женщина и ребенок и заявили, что они… и Дэвид поверил им…

– Где Селия? – снова спросил Энтони.

– В библиотеке. Может быть, она согласится с тобой увидеться, может, нет.

Гамильтон молча кивнул. Риз нахмурился.

– Тебе нечего сказать в свое оправдание?

– Нет, – пробормотал Энтони, пытаясь сообразить. Кто, черт побери, это может быть? А Селия знает? Она поверила? – Где?..

– В малой гостиной. Ну давай же, приятель, объяснись! – сказал Дэвид. – Никто не хочет в это верить, но если ты даже не отрицаешь…

– Прошу прощения. – Гамильтон рассеянно протянул Дэвиду свою испорченную шляпу и направился в сторону малой гостиной, не обращая внимания на удивленные возгласы друга за спиной. Неужели в него стреляли, чтобы не дать возможности вернуться и опровергнуть слова этой женщины? Неужели за покушением стоит она? Или ему просто выдался потрясающе неудачный день?

На пороге маленькой гостиной Энтони помедлил. Кто ждет его по ту сторону двери? Гамильтон неторопливо вошел в комнату. Женщина склонилась над маленьким мальчиком, вытирая ему лицо салфеткой с подноса, но, услышав, что дверь открылась, она выпрямилась и повернулась к вошедшему. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

– Фанни, – произнес он каким-то чужим, отстраненным голосом.

Она присела в реверансе.

– Энтони.

Гамильтон не видел ее по меньшей мере два года, с тех пор как вернулся из Корнуолла. Одно время они переписывались, но он ничего не получал от нее после того, как Фанни вышла замуж и вскоре после свадьбы переехала в Йоркшир. Она почти не изменилась, но время, конечно, наложило свой отпечаток. В темных волосах теперь заметна была седина, вокруг губ и глаз появились тоненькие морщинки.

Было очень неожиданно снова ее увидеть.

Энтони показал на два кресла. Она села в одно, он – в другое.

– Какой сюрприз – снова с тобой увидеться.

На ее щеках показался румянец.

– Правда?

– Огромный сюрприз. Я думал, ты счастливо живешь в Йоркшире.

Фанни отбросила все притворство и перестала улыбаться.

– Нет. Точнее, жила до недавнего времени.

К ней подошел малыш, смотревший на Энтони с любопытством и настороженностью. Она притянула его к себе и пригладила кудряшки.

– Красивый мальчик, – сказал Гамильтон.

Она ласково улыбнулась сыну.

– Спасибо. – И посмотрела на Энтони. – Прости. Кажется, я дала понять герцогу, что он твой.

– Да, похоже, у них сложилось именно такое впечатление, – сухо отозвался Гамильтон.

Фанни вспыхнула.

– Мне жаль. Но, Энтони, у меня нет выбора. Я в ужасном положении.

– Да ну? – Он совсем не испытывал к ней сострадания и думал только о том, что почувствовала Селия, услышав эту лживую историю. – И что, я в этом виноват?

Ее щеки покраснели еще больше.

– Нет, – коротко бросила она. – Но я в отчаянии и ради сына решила пожертвовать правдой.

– А заодно и моим честным именем.

Фанни сжала губы.

– Мне больше не к кому обратиться. Я надеялась, что ты поможешь мне, например, в благодарность за мою помощь, когда ты сам был в ужасном положении.

Он бросил взгляд на мальчика. Темноволосый кудрявый малыш был серьезен и внимательно прислушивался к каждому слову.

– Не уверен, что я тебя понимаю.

– Ты отлично знаешь, о чем я! – Фанни вскочила на ноги. – Я дала тебе десять тысяч фунтов, чтобы ты смог начать работы в своих оловянных рудниках! Без меня ты бы не заработал свое состояние, так и остался бы игроком и лондонским повесой! А теперь ты джентльмен с высокомерием, слугами и невестой-наследницей!

– Это верно, – согласился Энтони. – Твои деньги помогли мне обзавестись состоянием. Но и ты не осталась внакладе. Я выплатил тебе очень приличные проценты, так что ты получила немалую прибыль. Это было деловое соглашение, Фанни, и оно отлично сработало тебе на руку.

– Ну, а теперь у меня ничего не осталось! Деньги закончились. – Ее сын захныкал, и она погладила его по спине. – Все до пенни. Мой муж не очень хорошо управлялся с деньгами. Он спустил все, а потом имел наглость сломать себе шею и оставить меня одну. Пока он не умер, я даже не знала, что он потерял деньги. Не прошло и месяца после его смерти, как кредиторы забрали у нас все до пенни. У меня ничего не осталось, Энтони. Ничего.

– И ты решила меня шантажировать.

– Мне больше не к кому обратиться, – повторила она.

Гамильтон вздохнул и опустил голову, массируя виски.

– Фанни, не надо. Ты что думала, я не помогу тебе, если ты попросишь? Зачем же ты явилась сюда, да не просто явилась, а рассказала всем, будто мы женаты и у нас есть ребенок? И что ты собиралась делать потом, когда я все опровергну? У тебя нет никаких доказательств, потому твои слова ложь.

Вся ее дерзость исчезла. Фанни опустила голову и сидела, поглаживая мальчика по волосам.

– Я в отчаянии. Это, конечно, риск, но мне пришлось пойти на него ради сына. Зря я сказала, что мы женаты, но я боялась, что если ты женишься на своей наследнице, то уже ни за что не согласишься на встречу со мной.

Энтони снова вздохнул.

– Сколько лет ребенку?

– Два годика, – дрожащим голосом ответила Фанни. – Два, а отца нет. Только нищая мать.

Гамильтон с тяжелым сердцем посмотрел на тихого маленького мальчика. Тот ответил пристальным безжизненным взглядом.

– У него есть любящая мать, – произнес Энтони. – Нельзя это недооценивать.

Фанни закусила губу, всхлипнула и прижала сына к себе.

– Какой ему от меня толк, если я не могу его обеспечить? Не могу защитить? – Она промокнула глаза старым носовым платком. – Я никогда не думала, что у меня будет ребенок, а потом… теперь он для меня все на свете. Но я не молода, и семьи у меня нет. Если со мной что-нибудь случится, что станет с моим малышом? Позволить ему попасть в работный дом или стать приходским подкидышем? – Фанни с горечью засмеялась. – О, какая я дура! Это с самого начала было скверной затеей, но… я толком ничего не соображала. Надеялась… надеялась, что ты сжалишься надо мной, но ошиблась. Он внушил мне мысль, что это единственный выход, и, будучи в отчаянии, я ему поверила. Прости меня, Энтони.