class="p1">Развернувшись, Лу́ка припал глазом к щели. Из четверых гвардейцев охранять их осталось только двое, но при таком раскладе и этого вполне достаточно. Под стены не подкопаешься — камень, а крыша хоть и дырявая, но без шума ее не разберешь. Рассматривая охранников, Велий напряженно искал выход. Теперь сомнений у него уже не было: единственный шанс на спасение — побег. Дело оставалось за малым — придумать, как это сделать? В голову ничего не приходило, и комит по-прежнему торчал у своего наблюдательного пункта.

Вскоре его напряженная мыслительная деятельность была прервана появлением четверки преторианцев. Центурион императорской гвардии с уродливым шрамом во все лицо грубо приказал охранникам сдать пост и проваливать. Лу́ка мгновенно напрягся — вот оно! Даже ночи дожидаться не стали! К его удивлению, охрана никуда не ушла, а в ответ, так же резко послала «красавца» куда подальше. Тот, озверев, заорал, что это указ императора и всех ослушавшихся ждет страшная кара. На что стража безапелляционно заявила, мол, у них тоже приказ и для пущей убедительности взялась за оружие.

Эта разборка поразила Велия до крайности. На его глазах происходило что-то неслыханное: охрана логофета отказывалась выполнять прямой приказ императора!

«Что происходит? — Лу́ка силился понять увиденное и не мог этого сделать. — Получается, Варсаний не хочет, чтобы свидетелей прирезали быстро и без шума, но в то же время трудно поверить, что он пошел против воли базилевса. Тогда чей приказ исполняют преторианцы?»

Ссора за дверью сменила тональность, заставив Велия отвлечься от своих мыслей. Центурион преторианцев перестал орать и вдруг продемонстрировал командиру стражи жуткое подобие примиряющей улыбки.

— Ладно, я вижу, ты хороший солдат и правильно исполняешь свой долг, но там, — он махнул рукой в сторону императорских шатров, — ситуация изменилась, и если тебе нужно подтверждение, то просто пошли своего бойца — пусть узнает. — Оскал на лице стал еще шире. — Мы подождем, торопиться некуда.

Старший из охраны на мгновение задумался, но, видимо, решив, что убедиться лишний раз не повредит, кивнул второму:

— Сходи спроси, что нам делать?

Наполовину вытащенные мечи с шумом вошли в ножны, посланный стражник шагнул вперед, а преторианец со шрамом довольно протянул оставшемуся открытую ладонь.

— Ну вот и отлично! Чего нам ссориться — пусть господа решают, что там и как, а мы, солдаты, делаем, что велят.

Протянутая рука на миг зависла в пустоте, но, подумав, охранник все же решил не обострять конфликт, и крепкое рукопожатие скрепило мирное решение. В тот же момент, улыбка на лице центуриона сменилась злобной гримасой, и блеснувший на солнце нож вошел стражнику точно под кромку панциря. Тот дернулся, но преторианец не дал ему вырваться и ударил еще раз, вгоняя лезвие в незащищенный живот по самую рукоять.

Второй охранник не успел еще осознать, что произошло, как был накрепко схвачен с трех сторон. Рванувшись, он сбросил одного и потянулся к оружию, но опоздал — отточенный клинок безжалостно полоснул его по горлу.

Центурион, оттолкнув уже мертвое тело, обернулся к своим и удовлетворенно кивнул. Затем, перешагнув через труп, он двинулся к двери, деловито вытаскивая на ходу меч.

Все это промелькнуло перед глазами Луки в одно мгновение, и решение принимал уже не разум. Повинуясь своему волчьему инстинкту, он вдруг резко обернулся к старшему из братьев.

— Ей, там за вами пришли! Вроде отпускают…

Не дослушав, Карвиний радостно вскочил.

— Я знал, что Василий нас не бросит!

Он подбежал к выходу в тот момент, когда дверь уже начала распахиваться, и комит, схватив ничего не подозревающего парня за шею, резко толкнул его в открытый проем. Карвиний налетел на входящего преторианца, и тот, готовый к сопротивлению, не раздумывая всадил клинок в бросившуюся на него фигуру. Встречная инерция была так велика, что меч вошел по самую гарду, застревая в пробитых ребрах. Вытащить его Лу́ка уже не позволил, и центурион, опрокинутый мощным ударом в челюсть, полетел на землю.

Мертвое тело Карвиния еще медленно сползало на пол, а меч уже был в руках Велия. Переступив через порог, он вышел на свет.

— Ну что же вы, господа! — Лу́ка оскалился в сторону трех застывших преторианцев. — Не заставляйте меня ждать!

Сплюнув выбитый зуб, центурион отполз подальше и не спеша поднялся. Окинув оценивающим взглядом стоящего в двух шагах Велия, он разочаровано посмотрел на свой меч в чужих руках, затем на свои пустые ладони и зло бросил своим:

— Кончайте с ним!

Преторианцы, словно очнувшись от наваждения, бросились вперед, но в то же мгновение, Лу́ка ожидавший именно этого, шагнул обратно в полумрак сарая. Узкий проем впустил только одного из троих, и тот, на мгновение ослепший после яркого света, стал легкой добычей. Меч комита расчетливо ударил в открытую шею, и уже второе тело рухнуло в дверях, заваливая проход.

Молниеносная смерть товарища отрезвила нападавших, как ушат холодной воды, и, остановившись, они оглянулись на командира.

Рубец на его лице побагровел от бешенства, но центурион справился с собой. Урок был слишком наглядный, чтобы повторить ту же ошибку снова. Вырвав меч из рук одного из своих бойцов, он гаркнул ему:

— Живо тащи сюда щиты, а мы пока придержим этого оборотня, если он захочет выйти на свет!

Дорогие читатели, очень хотелось сделать для вас Новогодний подарок, поэтому рад сообщить, что последние главы второй книги выйдут в этот четверг, 31 декабря в 9 утра.

Глава 22

До того момента, как было произнесено слово «дыба», Иоанн не задумывался о последствиях произошедшего. Он чувствовал лишь праведный гнев и желание воздать убийце по заслугам, но после услышанного вдруг включился разум, открывая суровую реальность. Невозмутимость и твердая уверенность Велия лишь подтвердили его мрачную мысль: «Все плохо! Если до этого дня у Константина и были сомнения насчет меня, то теперь у него действительно появился повод для моего устранения».

Пока они сидели в палатке Варсания, размышления о безнадежности будущего были довольно абстрактными, и где-то в глубине души он еще верил в благополучное окончание, но когда их повели за периметр, подкрался настоящий страх. Впервые пришла мысль о побеге. Бежать! Но что будет с Прокопием, с мамой? Их казнят как изменников! Господи, о чем это я, о каком бегстве я думаю! Кругом охрана!

Перед ним открылся черный дверной проем, и Иоанн ужаснулся. Может, он в последний раз видит солнце! Он нервно обернулся к Велию с застывшим в