«Я не одинока, – думала Нари. – Не одинока!»

* * *

Когда наступил вечер, она все еще надеялась, что Арен не придет сегодня и не прикажет явиться в его покои: он по-прежнему занимал отдельное крыло замка, чаще навещая жену в ее половине, чем приглашая в свою.

Нари успокаивала себя тем, что Арен будет слишком занят изучением артефактов. Или поймет, что жене, которая пока не до конца смирилась со своей беременностью, нужна передышка.

Служанки, как обычно, пришли после вечернего чая, чтобы подготовить ее ко сну. Помогли принять ванну, поменяли постельное белье, переодели в домашнее мягкое платье. Ида, притворяющаяся Дорхой, расчесала волосы. Девушки обменялись в зеркале встревоженными взглядами. Все слова были сказаны раньше. Однако Ида нашла способ приободрить Нари.

– Сегодня я ваша ночница, – громко сообщила она. – Вы не против, госпожа?

Ночницы – так называли служанок, которые оставались до утра в крошечной комнатушке, смежной с гостиной, на тот случай если леди понадобится помощь посреди ночи.

– Не против, – Нари благодарно кивнула Иде.

Когда все вечерние процедуры были завершены, прислужницы, поклонившись, оставили леди Вилард. Она, стараясь не думать о плохом, чуть притушила свет магического шара и прилегла на кровать с книгой в руках. Арен не шел, и Нари задремала, почти уверившись в том, что сегодняшняя ночь принесет ей отдых.

Сначала Нари сквозь забытье услышала грохот двери – ее с шумом ударили о косяк. Она села, моргая, с трудом приходя в себя.

Арен, посмеиваясь, стоял у кровати, уперев руки в бока, и разглядывал ее, словно диковинную зверушку, что утомилась ждать хозяина и уснула.

Нари уже научилась различать два состояния Арена в те дни и ночи, когда он посещал ее. В первом случае муж бывал хмур и немногословен. Молча приступал к делу и хоть был груб, но не жесток.

Во втором случае он являлся в игривом настроении, которое даже можно было бы назвать приподнятым, если бы не одно «но» – все его попытки «поиграть» оборачивались для Нари лишними страданиями. В такие дни он становился особенно изобретателен и отпускал жену не сразу, а лишь вдоволь натешившись.

Сейчас Нари со страхом поняла, что Арен настроен на долгую ночь. Пока страсть окончательно не затмила его разум, Нари решила сразу сказать о том, что давно занимало ее мысли.

– Арен, – она подобралась и села, стараясь говорить дружелюбно и серьезно. – Сними ошейник. Ты, наверное, не знаешь, что он лишает меня сил…

Нари задрала голову, демонстрируя раздражение на шее, потом приподняла рукава, показывая запястья, где до сих пор не сошли синяки.

Благодушное выражение на лице Арена сменилось на скучающее.

– Сколько можно, Агнара. Я уже говорил. Но так и быть, повторю для глупых девочек: ошейник сниму только тогда, когда пойму, что моя жена усвоила все уроки, то есть когда станешь послушной.

Иногда в тоне Арена проскальзывали поучающие нотки. Точно он умудренный опытом преподаватель, который обучает нерадивую девчонку. Нари порой казалось, что он действительно мнит себя кем-то вроде наставника, призванного воспитать в ней послушание и другие качества, по его мнению, необходимые жене.

– Я послушна, – тихо сказала Нари: не время спорить, ведь если ошейник будет снят, то половина проблем решится.

– Послушна? – Арен шагнул ближе, взял ее за подбородок, задирая ее лицо вверх. – Если помнишь, тебе полагается наказание, и, надеюсь, ты примешь его с достоинством. А раздражение, синяки – ерунда. Скоро сойдут. Вид у тебя сегодня бодрый.

Да, Нари и сама чувствовала, что ощущает себя бодрее после встречи с Керином, после надежды, которой ее напоили, после тепла и ласковых слов. И все же понимала: эта энергия быстро сойдет на нет, после всего, что Арен приготовил для нее.

– Но ребенок… – попробовала она снова.

«Это ведь твой ребенок, Арен, – хотела сказать она. – Неужели ты станешь рисковать им?»

– Еще ни один ребенок дракона не пострадал от того, что естественным образом происходит между его родителями. С ребенком все будет в порядке, Агнара, – в голосе Арена уже слышалось недовольство.

«Естественным образом…» – горько усмехнулась Нари про себя и промолчала, понимая, что продолжать разговор бесполезно.

К Арену вернулось его игривое настроение. Видно, он остался доволен обменом и хотел завершить день самым приятным для себя образом.

Сел на кровать, усадил Нари к себе на колени, и она привычно застыла, глядя в пустоту, сосредоточившись на дыхании. Внутри все ныло от омерзения и дергало, как больной зуб. Ее сводили с ума прикосновения его пальцев, хотя он пока лишь дотрагивался до обнаженной кожи предплечий и до шеи, когда убирал ее распущенные волосы. Ее тошнило от его запаха. И не потому, что Арен пропах по́том – наоборот, наследный принц всегда с преувеличенным вниманием относился к своей внешности, ежедневно принимал ванну и надевал свежую, с иголочки, одежду. Нет, у Арена был особый, только ему присущий запах, который становился острее в минуты, когда он овладевал Нари.

Арен повернул ее голову, его язык бесстыдно и резко, так, как он привык это делать, взял ее рот, обжигая и терзая. Нари давно уже перестала сопротивляться, зная, что любое противостояние только причиняет лишнюю боль, но он все равно сжал ее запястья, невольно заставив вздрогнуть: к старым синякам теперь прибавятся новые.

– Так, так, девочка… – он обрадовался ее побледневшему лицу и тому, как она сжала губы. – Покричи для меня.

– Нет.

Это была единственная битва, которую могла себе позволить Нари. Он каждый раз старался заставить ее кричать, а она не кричала.

– Давай-ка снимем это.

Снова его голос сделался вкрадчиво-ласковым, точно он обращался к ребенку. Арен провел ладонью по спине Нари, нащупывая пуговицы и расстегивая одну за другой. Поставил на ноги, медленно снял с нее верхнюю одежду, и Нари предстала перед ним в одной тонкой рубашке. Он разглядывал ее, прищурив глаза – такой огромный мощный дракон с широкими плечами и сильными руками. Он мог бы защищать, оберегать и дарить любовь, вот только это чувство было незнакомо Виларду.

Каждый раз, овладевая женой, он думал, что однажды отыщет то единственно верное средство, которое принесет ему нужные ощущения – полную уверенность в том, что он владеет этой гордой, несломленной девочкой безраздельно. Пока, сколько бы муки ни было в ее глазах, Арен понимал, что какая-то часть Агнары недосягаема для него, хотя, казалось бы, он испробовал уже все известные способы.

Кроме одного, пожалуй!

Он вдруг понял и загорелся, а на лице появилась такая открытая и радостная улыбка, словно Арен вновь сделался маленьким мальчиком и получил желанный подарок.

– Ложись!

Он не стал дожидаться, пока Нари опустится на кровать. Дернул за руку, укладывая, задрал подол на живот, а потом и вовсе разорвал рубашку. Нари смотрела в потолок, облизывая сухие губы. Он что-то придумал. Снова. Когда уже это только закончится! Терпи, Нари!