— Очень хорошо, дорогая. Они будут прелестно выглядетьна тебе в саду. Чудесно подойдет к зелени…

Она рассказала ему историю этой женщины, и ему тоже сталожаль ее.

— Мы можем выписать ей чек? Я чувствую себя подлецом,отбирая у нее эти вещи. Хотя должен сказать, что на тебе они будут выглядетьизумительно.

— Спасибо, любимый. Но что нам делать с мадам Вертхайм?

— Я сам поговорю с ней. — Вильям уже побрился. Онбыл в брюках и рубашке. Он одевался сам и хорошо справлялся с этим. Онспустился вниз по скату, который они сделали для него.

Мадам Вертхайм по-прежнему нервничала, ожидая их на кухне.Она была так напугана, что готова была убежать без своих драгоценностей, таккак боялась, что владельцы замка могут сделать с ней что-нибудь ужасное. ОднакоЭмануэль убедила ее, что Вайтфилды очень милые люди. Эмануэль знала людей,которые прятали мадам Вертхайм, она встретила их среди участниковСопротивления.

— Доброе утро, — с улыбкой приветствовал ее Вильям,и она попыталась расслабиться, ожидая, что он скажет о ее изумрудах. —Должен признаться вам, что раньше мы не занимались ничем подобным. — Онрешил не мучить женщину загадками, а сразу перейти к делу. — Сколько выхотите за эти украшения?

— Я не знаю. Десять? Пятнадцать?

— Это смешно.

Она задрожала и сказала шепотом:

— Простите, ваша светлость… Пять? — Она готовабыла продать их за ничтожную сумму, так отчаянно нуждалась в деньгах.

— Я думаю, более подходящая цена тридцать. Вам некажется это разумным? То есть тридцать тысяч долларов.

— Я… о… Боже мой… — Она расплакалась, не в состояниисправиться с собой. — Благослови вас Бог… благослови вас Бог, вашасветлость. — Она приложила к глазам старый кружевной платок и поцеловалаих обоих, уходя с чеком в сумке. Даже Сара прослезилась, глядя ей вслед.

— Бедная женщина.

— Да, — грустно отозвался Вильям, а затем надел наСару ожерелье и браслет. — Носи их, моя дорогая. — Однако оба былирады, что смогли помочь оказавшейся в нужде женщине.

А в конце недели им представилась возможность сделать ещеодно доброе дело.

Сара помогала Эмануэль убираться после обеда, а Вильям сиделу себя в кабинете, который все еще напоминал Саре об Иоахиме, когда у дверейкухни появилась женщина. Она была молода и выглядела еще более напуганной, чеммадам Вертхайм. Ее волосы были коротко подстрижены, но не так коротко, каксразу после оккупации. Саре показалось, что она видела ее с немецкимиофицерами, которые жили в замке и работали с Иоахимом. Девушка была красива иперед войной работала моделью у Джина Пата в Париже.

Эмануэль едва не зарычала, когда увидела ее, однакопригласила ее войти, хотя на этот раз она пообещала себе взять комиссионныепобольше. У мадам Вертхайм она почти ничего не взяла, но пожилая женщинаубедила ее принять хоть что-то.

Девушка, нервничая, взглянула на Эмануэль, а потом на Сару.И все началось сначала.

— Могу я поговорить с вами, ваша светлость? — Онахотела продать браслет с бриллиантами. Он был от Бушерона и выглядел оченьмило. Она сказала Саре, что это подарок. Но немец подарил ей не только этотбраслет, она осталась с ребенком. — Он все время болеет… Мне не на чтокормить его… и я не моту купить лекарства. Я боюсь, у него может бытьтуберкулез…

Эти слова проникли в сердце Сары, когда она вспомнила оЛиззи. Она посмотрела на Эмануэль и спросила ее, правда ли это, и таутвердительно кивнула.

— Она встречалась с немецким негодяем… на два годастарше ее и всегда больным.

— Ты обещаешь купить для него еду, и лекарства, и теплуюодежду, если я дам тебе денег? — строго спросила ее Сара, и девушкапоклялась, что сделает это.

Тогда Сара пошла за Вильямом и вернулась вместе с ним, чтобыон посмотрел на девушку и браслет. И девушка, и украшение произвели на неговпечатление, и, поговорив с ней немного, он понял, что она говорит правду. Онне хотел быть замешанным в скупке краденых драгоценностей.

Они купили у нее браслет за приличную цену, возможно, затакую же, какую заплатил за него немец, и она ушла, рассыпаясь в благодарностях.А потом, когда позднее Сара и Эмануэль сидели на кухне, Сара посмотрела на нееи рассмеялась:

— Как назвать то, чем мы занимаемся? Эмануэль широкоулыбнулась:

— Возможно, я собираюсь разбогатеть, а вы приобрестимножество прелестных драгоценностей.

Сара не могла сдержать улыбку. Это казалось ей в какой-тостепени безумием, но в то же время трогательным и забавным. А на следующий деньони приобрели превосходный жемчуг у женщины из Шамборда, чтобы она моглаотремонтировать свой дом. Жемчуг был сказочный, и Вильям настаивал, чтобы онаносила его.

К концу лета у Сары было шесть изумрудных браслетов, трипарных браслета, три комплекта с рубинами, чудесные сапфиры и несколько колец сбриллиантами, не говоря о прекрасной тиаре, украшенной бирюзой. Они достались имот людей, которые потеряли дома или детей и которым нужны были деньги, чтобыотыскать потерянных родственников, или от тех, кому просто не на что былокупить еду. Это была филантропия, которую трудно было объяснить их друзьям и невыглядеть при этом глупо. Они помогали людям, покупая у них драгоценности.Эмануэль действительно стала понемногу богатеть, получая комиссионные. Теперьона делала прическу в городе и покупала платья в Париже, которых у неепоявилось больше, чем у Сары перед войной. И рядом с Эмануэль она чувствоваласебя плохо одетой.

— Вильям, что мы будем делать со всем этимхламом? — спросила она, опрокинув у себя в шкафу полдюжины футляров от ВанКлифа и Картье, которые посыпались ей на голову, но он только рассмеялся.

— Понятия не имею. Может быть, нам следует устроитьаукцион?

— Я серьезно.

— Почему бы нам не открыть магазин?

Но Сара считала эту идею абсурдной. Однако в течение года уних, кажется, скопилось больше ювелирных изделий, чем у Гаррарда.

— Может быть, нам в самом деле следует продаватьих? — предложила на этот раз Сара, но теперь сомнения появились у Вильяма.Он увлекся разбивкой виноградников вокруг замка, и у него не было временизаниматься драгоценностями. Пока они продолжали покупать их и стали известнысвоим великодушием и добротой. В конце 1947 года Сара и Вильям решили нанесколько дней вдвоем съездить в Париж, оставив Филиппа с Эмануэль. Вернувшисьиз Англии домой, они полтора года никуда не выезжали из замка, так как былиочень заняты.

Париж выглядел еще чудеснее, чем ожидала Сара. Ониостановились в «Ритце» и проводили много времени в постели, словно у них опятьбыл медовый месяц. Однако они с удовольствием занимались и покупками, пообедалиу Виндзоров, которые жили на бульваре Саше в доме, прелестно отделанном Буденом.На Саре было шикарное черное платье, которое она купила у Диора, эффектныйжемчуг и дивный бриллиантовый браслет.