Штерн в упор посмотрела Андерсона и расхохоталась. Интересно, правда переживает? Увел девушку, развалил группу, но переживает о том, что Стивен будет глупо выглядеть на торжестве подружки Ари! Комично, в стиле Джерада – беспокоиться о ерунде, игнорировать важное.

– Я вернусь к этому дню, – пообещала Софи. Она прослезилась от смеха и вытирала глаза большими пальцами.

Вновь перекинув через плечо сумку, Соф хотела обогнуть Джерада, но он лишь отрицательно покачал головой. Модель задумалась: наркотики потеряют силу, но стресс не пойдет изнуренному организму на пользу.

– Ладно, уеду после свадьбы, – в подтверждение своим словам, Штерн кинула сумку на пол. – Но ты уйдешь. Сейчас же.

– Ха.

– Я серьезно. Стив может вернуться в любую минуту. – Она скрестила руки на груди. Почему ее беспокоит реакция Стивена? Почему ее что-то, касательно этих мужчин, беспокоит?!

Джерад хотел возразить – от Ари влюбленного Стивена разве что пожар в студии оторвет, и то вряд ли, – но не стал. Противный ком в горле не давал ответить. Андерсон ушел, не сказав больше ни слова.

Глава 14 (Книга 2)

– О чем вы говорили?

– О погоде, – издевалась Софи.

Джерад повернул ключ и Porsche поехал вдоль улицы. Тишину в салоне разбавляли барабанившие по стеклу капли и автоматические дворники.

«Начался дождь, – заметила Софи. – Не убежишь: туфли жалко».

Джерад включил печку, а Соф положила ладони на колени и уставилась в окно. Улица пуста и размыта. Софи думала о том, что было бы, уговори она Стивена уехать с ней из города. Вероятно, ничего хорошего. Но тогда казалось, что начать сначала – неплохое решение.

Джерад хмурился. Ему не нравилось молчание, не нравилось быть не в курсе. И он, завернув за угол, подальше от ресторана, потребовал:

– Рассказывай, что он хотел от тебя.

– Нет. – Штерн проследила за тем, как Андерсон припарковался у обочины и, развернувшись вполоборота, сел к ней лицом. Софи глубоко вздохнула: – Я ничего не хочу рассказывать, это ты предложил подвести.

Джерад кивнул:

– Хорошо. Вы расстались?

– С чего ты взял? – поймав интонацию собеседника, переспросила девушка. – Всё замечательно, он пригласил меня в ресторан в центре города, делился планами на совместный отпуск, – врала Софи. – Стив очень мил.

– Так уходи! Вали к Стивену!

– Ты заблокировал двери, – ровным голосом сказала Штерн.

Когда Джерад поднял глаза, их взгляды встретились. Всего на секунду: холодно-зеленые и карие, обжигающие. Софи хотелось сказать, что к Стивену она не вернется. И что она удивилась, когда Стив предложил расстаться (слово «бросил», ей казалось, не подходит к ситуации) – вау, у милого Стиви выросли яйца; или совесть замучила перед той девочкой? Штерн давно ждала, чтобы всё закончилось, но сейчас Джерад пошел в атаку, и Соф стало тревожно, как бы всё не закончилось подобно их расставанию в Париже – громко и больно.

– Так что? – Андерсон скрипнул зубами.

Но в итоге он приехал и смотрит на нее, потерянный.

– Ничего. – Софи взглянула на Джерада, вложив во взгляд негативные эмоции, что скопились: обиду, боль, ревность, а главное – усталость играть в безумные игры. – Джерад, всё разрушено. Я чуть не призналась Стивену во всем. Не знаю, что меня удержало. Наверное, я такая же мерзкая, как и ты. Но Стивен виноват. Поздно решился разорвать псевдоотношения.

– Да-а-а, – протянул Джерад. – Они это заслужили.

– И что? – Софи поперхнулась воздухом. – Ты доволен? Именно этого добивался? Ты выиграл, а мы остались в дураках.

На угловатом лице Джерада застыла маска равнодушия. Софи не могла на это смотреть. Ничего не изменилось. Ни черта, мать его, не изменилось! Она ошиблась. Джерад сыграл раскаяние и ревность, дабы она рассказала ему правду о беседе со Стивеном. И Софи повелась. Глупая, глупая Софи!

– Больной. – Она нажала на кнопку и резким движением толкнула разблокированную дверь. Плевать на туфли.

Джерад вновь сделал всё, чтобы выглядеть в ее глазах ублюдком. Неосознанно, по привычке. И Соф никогда не узнает, что он до последнего надеялся: она останется, а не побежит без зонта в дождь. Пусть даже не смеет думать о том, что Джерад мысленно умолял ее остаться. Умолял помочь ему.

Последний шанс – пригласить ее в отель и всё-всё рассказать. Есть надежда, что ее любовь всё-таки поможет ему.

Гордец отверг меня. И думала я так:

Он враг всем женщинам, самой любви он враг.

Но нет, есть женщина (как я узнала ныне),

Что одержала верх над этою гордыней.

(с) «Федра», Жан Расин

Ари

Всю ночь я лежала одна в постели Джерада и пыталась ни о чем не думать. Увы, мысли устроили дебаты: правда-неправда, верить-не верить. Когда щелкнул дверной замок, у меня не было сил даже плакать.

Андерсон зашел в комнату.

– Доброе утро, – пропел он.

Я вскочила и крепко его обняла.

– Скажи, что это неправда, – прошептала я Джераду в ухо.

Он отлепил меня от себя и удивленно уставился, всем видом показывая, что сомневается в моей вменяемости.

– Плохой сон? – предположил и, не дожидаясь ответа, направился к шкафу. Джер переодел футболку на рубашку, далее покинул спальню; на кухне зазвенела посуда.

– Что между тобой и Софи Штерн?

Не услышал или не захотел услышать. А я не осмелилась повторить вопрос. Мне захотелось вскочить и убежать. Уехать, как и планировала. Главное – я не хотела знать, правду ли сказал Бен.

Или хотела? Тревога сжала горло, трудно дышать.

Я покинула спальню и застыла в дверном проеме.

Джерад что-то пел, пока делала коктейль из водки и сока.

– Будешь? – вежливо предложил, подняв бокал.

Я отрицательно качнула головой и на негнущихся ногах подошла к столу, к Джераду. Быстро отчеканила, давясь воздухом:

– Ты слышал вопрос. Ответь.

– Ой, – он махнул ладонью, – я устал, – и сделал глоток.

– Скажи правду хоть раз! – Мой голос сорвался, а рука дернулась, выбив из пальцев Джера бокал. Звон. Осколки. Жидкость темным пятном расползлась на его джинсах.

– Какого…

– Ответь! Вы встречаетесь? Любите друг друга? Что происходит?!

Зрачки его глаз увеличивались, радужка блестела; всё просто – он смеялся надо мной.

– Ну, как сказать… – Ботинком Джерад сгреб осколки. Я следила за каждым его движением. Триумфальная улыбка на тонких губах красноречивее слов. У меня перехватило дыхание. – Ты всегда была чересчур любопытной. И нетерпеливой.