– А как тебя спросишь? Ты вон, даже под феиной слезой такой бред несёшь. А ведь она врать не даёт, это каждый ребёнок знает. А ты врёшь. Ведь не бывает такого, что ты сказал. Значит, научился как…

Дальше он договорить не успел. Дверь рывком распахнулась, ворвались трое с мечами и мгновенно ткнули ими в закрытые занавесками ниши. Всё произошло настолько быстро, что я успел только уйти в скрыт и сдвинуться чуть левее. Кстати, в стул, прямо напротив моего сердца, а может всё же немного в стороне, тут же врезался арбалетный болт. Видимо, не сработало парализующее заклинание. А может, иссякло уже, я ведь энергии добавил совсем чуть-чуть.

Ворвавшиеся мгновенно встали с двух сторон двери, она с грохотом распахнулась и в кабинет почти строевым шагом вошёл широкоплечий мужчина лет тридцати, богато одетый, с дорогим, украшенным крупными камнями, мечом на левом боку. В руке он держал непонятный предмет, и первое, что сделал, это торжественно водрузил свою ношу на стол. Только тогда я смог разглядеть, что это был шар, чуть больше теннисного мяча, собранный из тоненьких, не иначе мышиных, косточек. Надир с тоской посмотрел сначала на шар, потом на вошедшего.

– Парций… ты оказался ещё глупее, чем я думал.

– Это ты глупец, Надир, – запальчиво ответил гость. – Не понял, что нельзя всё время кормить страну одними игудонами. Давно пора разбавить ваше замшелое болото настоящим вождём. Тем, кто сможет раз и навсегда покончить с ушастыми и завершит вашу мышиную возню.

– Да? – в глазах архимага читался неподдельный интерес. – И как ты себе это представляешь?

– Я принц! – глаза налётчика светились торжеством. – Прямой наследник. За мной пойдут. А ты никто. Твоё присутствие тяготит корону. Ты, Надир, только мешаешь людям жить и развиваться. Поэтому, когда ты подпишешь отречение в мою пользу, все только вздохнут с облегчением.

– С облегчением вздохнут лишь купцы, которым я не даю вывозить наши богатства к эльфам в обмен на всякую мелочёвку. Ты же не подумал, сколько людей тебе придётся положить, чтобы добиться в этой войне хотя бы равенства, не говоря уже о победе. Хотя тебе-то что? Не народ же тебе заплатил.

– Ты зря пытаешься выставить меня врагом, Листопад. Все знают, что ты один наживаешься на короне и не позволяешь остальным даже дышать в сторону золота. А я иду на это не ради денег. У меня их и так хватает!

– С каких пор? Или магнаты вернули тебе часть заложенного имущества?

И, не давая времени на ответ, продолжил:

Я всегда знал, что ты глуп, Парций. Настолько, что моментально ввергнешь страну в пучину кризиса. Ты думаешь, я для себя всё вот это делаю? – Надир обвёл вокруг себя рукой. – Нет, дорогой. Исключительно для тех, кому я служу. Для людей. А ты? Вон, даже сферу богини откуда-то притащил. А ни серьёзного отношения в тебе нет, ни заботы о других. Нельзя тебе на трон, Парций. Для королевства смертельно.

Я вдруг заметил, что архимаг уже довольно давно выразительно смотрит на меня, будто хочет что-то сказать. Это было очень странно, до того скрыт не позволял разглядеть меня никому, включая магов. Один из стоящих у двери тоже глянул прямо мне в глаза. Я заметил, как лицо воина вытягивается от удивления.

Я не стал рассуждать. Просто шагнул и обрушил кулак на затылок воинственному престолонаследнику. Тот послушно сполз на пол. А ко мне уже тянули мячи два воина. Видят, что ли, мелькнула мысль?

От первого удара я увернулся легко, но второй почти задел меня. Латник мазнул мечом по одежде. Будь клинок хоть немного острее, ходить бы мне в безрукавке. Первый на этот раз ткнул остриём, целясь в живот. Второй в это время полоснул горизонтально, не давая уйти в сторону. Сработались, видимо.

Подготовка у телохранителей принца, надо признать, оказалась очень неплохой. Третий почти подрезал мне колени, пришлось прыгать, причём пригнувшись, чтобы не попасть шеей под рубящий удар второго. Он, видимо, взял на себя роль ограничителя – махал мечом как косой, слева направо.

И ведь у меня даже завалящего ножа не осталось, архимаг так и перенёс, можно сказать, в чём мать родила – в древнем комбинезоне, замаскированном под форму баронских дружинников. Вот теперь мучиться приходится. Я попытался вызвать энергетический кнут, но заклинание, которое раньше срабатывало почти мгновенно, отказывалось реализовываться.

А в грудь уже летят сразу два клинка. Я рыбкой нырнул вперёд и вправо, чудом разминувшись с лезвием, приземлился в кувырок и ногами попутно послал первого прямо на меч третьего. Попало ему куда-то в бок, но вся тройка на мгновение застыла. Этого времени мне хватило, чтобы выдернуть у раненого кинжал из ножен. Ну, теперь хоть не совсем безоружный.

Я выбросил руку с кинжалом. Отводя очередной удар. Сейчас я могу не только уклоняться. Несчастному первому снова попало, теперь от второго и по ногам. Кажется, всё, хватило. Против меня остались двое.

В этот момент Надир со звонким шлепком расплющил сферу богини о стол ладонью, тут же протянул окровавленные пальцы к одному из воинов и замысловато щёлкнул. Тот упал.

Верный кнут был уже в моей руке, один взмах и двое оставшихся больше не поднимут мятеж.

– Долго же до тебя доходило, – с упрёком заметил Листопад. – Я все глаза проглядел.

– Но почему? До этого меня никто не видел.

Надир с презрительной улыбкой указал пальцем на обломки костяного шарика.

– Это сфера богини. Убивает магию на пять шагов. Была сфера богини, – тут же поправил он себя.

На полу зашевелился Парций. Я рванулся схватить мятежника, но герцог меня опередил. Лёгкий жест, и руки захватчика сами собой оказались сведены за спиной. Хлопок, и в двери вошли трое в пыльного цвета плащах, нацепили на пленника кожаные наручники и увели. Кажется, Парций даже не успел ничего понять.

– Так что за предложение ты хотел сделать эльфам? – вернулся к нашему диалогу Надир.

Я подошёл к столу. Дышалось ещё тяжело, но всё-таки мне удалось успокоить пульс и унять дыхание. Во всяком случае у стола я улыбался почти естественно. Взял бутылку, налил полный бокал и пристально посмотрел сквозь красное вино на Листопада.

– На феину слезу больше надежды нет? – с ехидной улыбкой ответил я вопросом на вопрос.

Тот притворно замахал руками и расплылся в ответной улыбке.

– Пока буду считать, что ты говоришь правду.

– Тогда объявляй перемирие и собирай посольство.

Я ощутил эльфийский лес сразу же, как только мы в него въехали. Что-то неуловимое поменялось то ли в воздухе, то ли в ауре. Сначала я поймал себя на том, что с удовольствием слушаю мелодичное пение птиц. Прислушался. Птицам впору было устраивать концерты на стадионах. Вместо привычного по моему путешествию чириканья и прочих свиристелей, здесь музыка имела куда более выраженную гармонию. Казалось, все птицы леса исполняют какую-то сложную оперную партию на своём языке. То и дело один из певцов начинал сольную арию, а остальные убавляли громкость, чтобы не мешать запевале.