Архангельск и вовсе один. К середине восемнадцатого века государственная караванная торговля с Китаем была признана невыгодной, и торговля перешла в руки частных лиц. Увы, это была только часть беды, и к тому же самая малая ее часть. Настоящая беда была в том, что основной торговый путь в Сибирь и далее в Китай перестал проходить через Лальск. Теперь он шел южнее – через Вятку и Казань. Те лальские купцы, у которых к тому времени были налаженные связи с сибирскими городами, еще продолжали торговать, но… В 1760-х годах в Лальском посаде числилось около ста сорока жителей купеческого звания, а в начале 1790-х – всего сорок.

Ну, до девяностых мы еще доберемся. Пока, в начале шестидесятых, купец Дмитрий Бобровский, внук Ивана Федоровича Бобровского, того самого, который построил на свои деньги в Лальске воспитательный дом и богадельню, отказался ее содержать за неимением к тому средств. Богадельню на произвол судьбы не бросили – договорились содержать ее всем миром – с купцов собирать по десять рублей в год, а с мещан – по пять.

В 1763-м случился очередной пожар, в результате которого обгорела соборная колокольня. Через два года ее привели в порядок и даже установили на ней башенные часы работы местного мастера Николая Попова. Часы были замечательные – с боем, который был слышен во всей округе, и показывали не только часы с минутами, но даже восход и заход солнца и фазы луны. Тот ярус колокольни, на котором были установлены часы, в сильные холода отапливался. На часовом валу, как сообщает Иван Степанович Пономарев, имелась надпись «1765 г. сии часы построены старанием и иждивением Лальским посадским Иваном Рысевым и всего гражданства. Работал того же посаду Nikolai Popov». Да, именно так и написано:«Иностранец Василий Федоров Nikolai Popov». Теперь от часов, сработанных Николаем Поповым, и следа не осталось. Говорят, что к 1930-м годам они износились совсем, а починить их никто не мог. Да и время тогда было такое, что на колокольнях часов не чинили. В 1935 году на колокольне устроили парашютную вышку. Часы при этом исчезли. Теперь вместо часовых циферблатов на колокольне заржавевшие до черноты круги, вырезанные из кровельного железа. В музее мне сказали, что какие-то части часов работы Николая Попова теперь находятся в краеведческом музее Сыктывкара. Сначала они попали в один из местных храмов, а оттуда в середине 1930-х годов их перевезли в музей. Как они попали в Сыктывкар, мне рассказать не смогли68. На саму колокольню уже не подняться – внутри провалился один из пролетов. Только бесстрашные мальчишки каким-то образом пробираются на самый верх колокольни, хотя и достается им потом… если, конечно, дознаются родители.

Вернемся в Лальск середины восемнадцатого века. В марте 1767-го в Лальск «послано из уродившихся в Сольвычегодске земляных яблоков „потетес“ 10 фунтов для раздачи здешним купцам, имеющим деревенские владения, с возвратом этого количества из урожая текущего года». Про «урожай текущего года» сведений до нас не дошло. Неизвестно даже, сажали ли эти земляные яблоки или купцы посмотрели на них, посмотрели, понюхали да и скормили скотине. В 1771 году в посаде была учреждена Питейная контора. Делами ее ведала ратуша. Все привозимое в Лальск вино пробовалось ратушей и поверенным от короны. Кто из ратушных чиновников производил пробу вину – теперь доподлинно неизвестно, но трезвых в этот день… и на следующий тоже.

В 1674 году, после того как Пугачева разбили под Казанью, архангелогородские губернские власти, опасаясь появления отрядов Пугачева, указом повелели всем местным властям усилить бдительность и убеждать жителей оказывать бунтовщику и самозванцу сопротивление. На всякий случай лальская ратуша взяла расписку у каждого жителя в том, что он никуда не отлучится из посада «ниже на самое короткое время». Меры предосторожности включали в себя наблюдение за всеми приезжающими и приходящими. Тех, кто паспорта не имел или, паче чаяния, смущал народ разными разговорами, велено было отправлять под стражей в Устюжскую канцелярию. Подготовились, что и говорить, основательно. Вот только ни пугачевские шайки, ни сам атаман в эти края, отстоявшие от мест боевых действий почти на тысячу верст, так и не дошли. Впрочем, и не собирались.

Мало-помалу Лальск… нет, пока он еще не захирел, но и процветающим его уже назвать было сложно. В 1777 году в Лальске был всего один купец первой гильдии – Иван Тимофеевич Юрьев, объявивший капитал в восемнадцать тысяч рублей. Юрьев, у которого одних доверенных лиц было шестеро, торговал по всей Сибири до самой Кяхты на китайской границе. Купцов второй гильдии – трое, один из которых, Василий Александрович Саватеев, был потомком Ивана Прокофьевича Саватеева. Капиталов у этих троих вместе взятых было меньше, чем у одного Юрьева. В третью гильдию записалось двадцать пять купцов. Самый богатый объявил капитал в тысячу рублей, а у всех остальных и того меньше. Один Иван Прокофьевич Саватеев мог по части капиталов заткнуть за пояс все лальское купечество, а со времени его сибирских караванов прошло всего семьдесят лет. Вот в эти самые семьдесят лет и уместился золотой век Лальска.

Между тем жизнь в Лальске продолжалась. В том же 1777 году на деньги местного купечества Воскресенский собор оштукатурили внутри, расписали и лепные орнаменты покрыли позолотой. Соборный протоиерей Матвей Швецов, под руководством которого проводились эти работы, описал их в стихотворении, которое назвал «В потомки для сведения записка».

Вообще же купцы Лальского посада были очень богобоязненны. К примеру, в смете расходов посада за 1777 год десять рублей приходится на ладан и свечи для Воскресенского собора. Еще десять с лишним рублей отнесены на «Неугасимую лампаду Спасителю», а вот «на поправку дороги» вокруг Лальска – всего пятнадцать копеек69. Или, скажем, приезжал в Лальск по случаю выборов головы устюжский воевода князь Енгалычев. Только на его прием мещане Лальска (помимо купцов) истратили пятнадцать рублей. Еще столько же дали сопровождавшим его двум солдатам и дворецкому. И напрасно, потому что меньше чем через два года князя «за остановку в Устюг питейных сборов и за разные подложности, неисполнения и неисправности» уволят от должности по распоряжению архангелогородского губернатора.

Две шкуры куницы в золотом поле

В 1779 году Лальск наконец-то стал городом и даже центром одноименного уезда. В июне Ярославский и Костромской генерал-губернатор Алексей Петрович Мельгунов прибыл в Лальский посад и объявил его городом. Лальский уезд открыли через три месяца после того, как сам Лальск стал городом, – в конце сентября. Буквально через две недели утвердили