— Извините… — пробормотала она.

Рууман нахмурился. Вблизи он казался еще более грозным и могущественным, чем показалось Мите при первой встрече. Тогда от одного его вида у нее задрожали колени и сбилось дыхание, а сейчас к этому присоединились инстинкты Зверя, требующие немедленно склониться перед сильнейшим. Митьяна с трудом подавила желание упасть перед ним на колени и только потупила взгляд, не решаясь взглянуть ему в лицо.

Людские правила приличия требовали представиться первой. Но Мита не чувствовала, что имеет право раскрывать рот без разрешения. Рууман молча изучал ее взглядом, и этот взгляд она ощущала на своей коже — пронзающий, обжигающий, твердый.

Лик скользнул в сторону и прислонился к стене. Краем глаза Мита заметила, что тот внимательно наблюдает за отцом. Внешне он казался расслабленным, но на самом деле каждый его мускул был напряжен до предела. Лик был готов заступиться за нее, она это чувствовала. Но раз это заметила она, то не мог не заметить и Рууман.

— Значит, Митьяна — это ты, — вместо приветствия сказал глава клана, тщательно выговаривая каждое слово. Руки девушки задрожали, и она сцепила их в замок. — Не самое удачное время для знакомства.

— Мне очень жаль, что все так получилось, — тихо отозвалась Мита и вжала голову в плечи. — По моей глупости.

Рууман недовольно хмыкнул.

— Приятно знать, что ты признаешь свои ошибки.

Мита сглотнула и наконец осмелилась оторвать взгляд от пола, но поднять их выше подбородка вождя так и не сумела. Рууман был выше ее почти на голову, и в противном случае ей бы пришлось смотреть исподлобья.

— Староста Дирк попросил, — затараторила она, — чтобы я пробыла здесь пять дней, пока не разрешится дело с князем, а отец… то есть, охотник Гидер не вернется из города. Деревенские обо мне не знают, как и том, где я на самом деле.

— Хорошо, — одобрил Рууман. — Никому и не стоит об этом знать.

Он бросил взгляд на Лика, и Мите показалось, что они за считанные секунды обменялись парой слов — только мысленно.

— Теперь ты принадлежишь нашему виду, но пока что не нашей общине, — отчеканил Рууман. Он снова смотрел на травницу. — За время, которое ты проведешь в клане, тебе предстоит показать, что ты умеешь. Через четыре дня будет первая в этой луне охота. Там и решится, станешь ты нашим сородичем или нет.

' А если окажется, что нет?.. ' — в ужасе подумала Мита, но задать этот вопрос не решилась. Ее могут выгнать, заставить вернуться в деревню, могут убить… О последнем она старалась не думать.

— Жить будешь в нашем доме, — продолжил Рууман. — Лик объяснит тебе законы нашего клана. За эти четыре дня можешь делать все, что не противоречит этим законам, но я бы советовал тебе хорошенько подготовиться к охоте. Есть какие-то вопросы?

Мита помотала головой.

— Вот и хорошо. Остальное оставляю тебе. — Глава клана повернулся к сыну.

Лик кивнул.

Рууман напоследок смерил травницу взглядом, развернулся и вышел. Некоторое время в гостиной царила тишина, после чего Лик поманил Митьяну за собой, приглашая следовать за ним.

* * *

Волколюд указал ей на дверь, пропуская травницу вперед. Та успела заметить быстрый взгляд, брошенный на косую лестницу, ведущую наверх, но не стала ничего спрашивать и молча переступила порог.

Митьяна осторожно села на кровать, застеленную тонким шерстяным покрывалом, и поежилась. Лик зашел в комнату мгновением позже, и, как только за ним закрылась дверь, облегченно выдохнул.

— Могло быть хуже, — заявил он.

— Хуже? — Мита запоздало сообразила, что не оправила подол, и теперь шерсть неприятно колола бедра. — Не знаю… Мне показалось, что он был мне не рад.

— Он и не рад. Поставь себя на его место: он вернулся в клан после долгого отсутствия, а тут ты… такая. В его глазах ты просто очередная напасть, если не угроза. Прости, что не пытаюсь тебя утешить, предпочитаю говорить как есть.

— Для всех в клане я лишь напасть. И с чего я вообще решила, что меня примут?..

Митьяна поджала ноги, обхватив их тонкими руками. Лик подошел к травнице и провел ладонью по ее коленям.

— Это зависит от тебя.

— Как же! Да стоит твоему отцу сказать слово, и все пойдут против меня.

— Его сила не в том, чтобы подчинять себе клан одним словом, а в том, чтобы прислушаться к нему и сделать правильный выбор. Тот, который примут остальные. Если ты сумеешь расположить их к себе, отцу придется с этим считаться.

— Правильный выбор? — Митьяна подняла голову, и ее глаза уставились прямо в еловые глаза Лика. — А какой он, этот правильный выбор? Разве он может знать?

Лик коснулся пальцами ее подбородка, отчего на щеках девушки проступил румянец.

— Никто не знает, — ответил он. — И никто никогда не может знать заранее.

Митьяна не сводила глаз с Лика. Она приоткрыла рот и теперь тихо и часто дышала, словно боялась спугнуть волколюда.

— Я, например, понятия не имею, правильный ли выбор делаю, — прошептал он в губы Митьяны, склонившись над ее лицом. — Но сейчас я считаю его единственно верным.

Лик осторожно поцеловал ее, и Мите осталось лишь промолчать. Девичьи пальцы стиснули его рукав. На мгновение ей показалось, что сейчас он повалит ее на кровать, стянет рубашку, разорвав тонкую шнуровку на воротнике, коснется губами ее шеи, ключиц, груди, а его ладони спустятся по обнаженным бедрам и…

Но мгновение закончилось. Волколюд отстранился и прикусил губу.

— Знаешь, Лик… — произнесла травница спустя некоторое время. Она отпустила его рукав и теперь мяла пальцами подол юбки, стараясь не смотреть ему в глаза. — Я боюсь. Здесь, в лесу Лииш, я чувствую себя странно. Меня разрывает на две части: я хочу быть частью леса и в то же время бежать из него без оглядки. Мне кажется, что я здесь своя и чужая одновременно. И не знаю, как собрать себя воедино.

Лик хмыкнул и присел рядом.

— Занятно. Вы с Катаром в чем-то похожи.

— С Катаром?

— Ты наверняка его помнишь. Волчонка, которого вы с подругой встретили на равнине.

Мита просветлела.

— Помню, конечно. Как он?

— Я не рассказывал тебе? Взял его в ученики. Он теперь живет в нашем доме.

Травница улыбнулась и спустила ноги с кровати.

— Здорово. А его родители не были против?

Лик поджал губы.

— У него нет родителей. Уже давно.

Слова встали Мите поперек горла, и она сглотнула.

— О… бедный малыш. — Девушка глубоко вдохнула, прогоняя смятение. — А почему ты считаешь, что мы похожи?

— Он… понимаешь, не совсем местный. Мать его была из нашего клана, а отец из другого.