— Девочка, не подходи к нему. С него хватит. Сами не знаете, что творите, безмозглые малолетки, а он жизнь за вас готов положить.

Я задыхаюсь от едкой обиды, отчаяния и тупой боли, провожаю взглядом их удаляющиеся спины, и колени подкашиваются.

Они уедут, без вариантов… Теперь, из-за моей несусветной глупости и длинного языка, иных вариантов у Вани попросту нет.

— А что, только вам можно было устраивать шоу? — меня нагоняет Илюха в окровавленной майке и с разбитой в хлам рожей и торжествующе улыбается: — Сегодня будет еще одно шоу. Ты только телефон не отключай.

* * *

Глава 50

В гостиной и спальнях все та же духота, терпкий запах роз, идеальный порядок и полная безмятежность — здесь каждый предмет мебели и каждый аксессуар уверены, что все происходящее вне кирпичных стен этого дома — лишь суета, праздность и тлен.

За оконными шторами тоже идиллия — клумба с наивными махровыми цветочками, деловитые, но безмозглые куры у забора, июньский полдень, расплавленный жарой асфальт и тишина. Давящая, стерильная, пугающая тишина…

Зубы хаотично отбивают дробь, мышцы напряжены до судорог, щеки горят от стыда, паники и размазанной по ним соли. Я сижу за своим заставленным сувенирами столом и гипнотизирую взглядом спящий телефон. На черном пластике остаются мокрые следы ладоней и пальцев, в отражении виднеется перекошенное ужасом лицо, но я стараюсь бодриться и вовсю торгуюсь с собой.

Что может предпринять Рюмин? Показать всем глупое видео про наш шутливый несостоявшийся спор?

Все это время краем сознания, забредшими не туда мыслями, неведомым шестым чувством я понимала, что рано или поздно оно вылезет наружу, и сделала все, чтобы сохранить возможность оправдаться за него перед Ваней.

Этот слив будет тупой подставой от разозлившегося на весь свет Рюмина, и ребята поймут, что сенсация шита белыми нитками. Ваня знает обо всех моих проблемах, он просил оставить прошлое в прошлом, он пообещал, что поверит только моим словам, а уж я-то растолкую, как все было на самом деле.

Но сегодняшняя драка и предшествовавшая ей сцена до сих пор стоят перед глазами, и из груди вырывается стон.

Что я натворила…

Ваня — чистый, честный парень, мечтавший узнать, кто он и откуда, найти свои корни, определить, от чего отталкиваться и к чему стремиться, услышал про себя такую грязь… Чтобы сильнее его ранить, Рюмин намеренно исказил правду, оскорбил тетю Марину, пошлыми намеками приплел и меня… Однако даже неприкрашенная правда о событиях тех времен могла бы уложить на лопатки самого сильного и взрослого человека, и Ваня не выдержал.

Я опять реву, реву как ненормальная — дрожу, икаю, шмыгаю носом, — и не сразу реагирую на короткое жужжание оповещения: в школьный чат пришло новое видео. Отправитель — Илюха Рюмин.

В глазах тут же темнеет, к горлу подкатывает тошнота.

Закусив губу, нажимаю на белый треугольник в кружке, и на экране возникает еще относительно здоровый Рюмин — помимо пластыря на лбу, ничто не выдает в нем смятения или обиды. Запись сделана накануне — поздним вечером или ночью.

— Здорово, народ! — криво ухмыляется он и игриво машет рукой. — Это видео не для вас, но вы, так и быть, тоже можете глянуть. Вы же любите такое… Ладно, к делу. Ванек, братан, я хочу поведать тебе о коварстве женщин… — он шумно вздыхает и хмуро пялится в камеру. — Каюсь, я должен был предупредить тебя раньше, глядишь, и отношения наши сложились бы иначе. Я должен был… — он меняет скорбное выражение на дурашливое, плотоядно лыбится и морщится: — Блин, забей. На самом деле нет! Ты мне тут не сперся. В общем, мы с Леркой решили развлечься, плюс у нее к тебе счеты, и мы сняли для тебя кое-что. Сам посмотри, только сильно не плачь.

Рюминская комната с серебристыми обоями и хламом на полках плавно сменяется видами на осеннее водохранилище — клубятся серые тучи, вдали виднеются бурые поля и рыжие берега. В фокусе — я, среди перепуганных и напряженных парней и девчонок. Крутые шмотки, высокий хвост, темная помада. Я на спор глушу залпом пиво, забрасываю банку в разбитое окно зеленого вагона, харкаю на землю и мерзко хохочу. Картинка на миг уезжает, в кадре появляется Рюмин, и, раскинув руки, подваливает ко мне. Мы танцуем медляк на платформе поезда, его грабли вольготно покоятся на моей заднице, а я льну к нему, как озабоченная, по уши влюбленная деваха, что-то мурлычу и по-свойски треплю его кудряшки.

Я отлично помню тот вечер — мы всего лишь прикалывались. Показывали собравшимся на пляже лохам, что такое безнаказанность, раскрепощенность и дружба навек…

Но сейчас, спустя восемь месяцев, от увиденного меня бросает в жар, а на висках проступает холодный пот.

Таких — слишком интимных, странных, эпатажных кадров с прошлогодних и зимних тусовок Рюмин нарыл немало. Вот я сижу у него на коленях, и он заботливо греет мне пальцы в ладонях, вот мы пьем вино из горлышка одной бутылки, вот стоим в обнимку, потому что холодно, а вот я, усмехаясь, указываю пальцем на не в меру веселого Карманова, а Рюмин и его прихвостни моментально набрасываются на жертву, как свора собак.

Дальше появляется мой размытый и дергающийся крупный план, снятый будто из-под школьной парты, и я моментально узнаю этот день: Ваня только что размазал меня на общаге, и в моих глазах сверкает отчаяние и неприкрытая злоба.

И вот я уже плачу внутри раскуроченного вагона, за окошками шумит весенний ливень, а все тот же верный Илюха, утирая мне слезы и накрывая полой джинсовки, утешает:

— Ничего, Лер. И на нашей улице перевернется грузовик с пряниками. Ну, или мы сами его перевернем. Если надумаешь надавать ему по щам — только свистни. Не забывай, за тебя тоже есть, кому впрячься!

От мгновенного прозрения кружится голова. Рюмин совершенно точно не включал тогда телефон!.. Он сидел рядом, смешил меня бородатыми историями про детство и про коров, а его вечно пустой рюкзак лежал на сиденье напротив.

Шум дождя стихает, картинка опять темнеет, качаясь и спотыкаясь, мы возвращаемся домой с апрельской тусовки по случаю появления новенького. Я взвинчена его игнором и подчеркнуто корректным поведением, изрядна пьяна, и, сощурив густо подведенные глаза, провозглашаю:

— Нет! Теперь это моя война, понимаешь? Я сама его урою. Нежно. Он влюбится в меня, станет самой преданной собачкой, а