– Карета для сеньоры Вегуэра подана, – на жутком полуиспанском-полуфранцузском языке с польским акцентом проговорил Веслав.

Тотчас дверь особняка отворилась, и лакей, держа в руках канделябр со свечами, выпустил из дома Инессу. Увидев девушку, старый улан чуть не обомлел.

Юной испанке и так не приходилось жаловаться на свои внешние данные, но сейчас она стала вдруг просто ослепительно, невообразимо красива. Обычно Инесса, вопреки обычаям своей страны, не пользовалась губной помадой и краской для бровей и ресниц, но сегодня, чтобы стать неотразимой, положила на свое лицо немножко красок. Совсем немного, но этого хватило, чтобы превратить просто красивую девушку в принцессу из волшебных сказок. Служанка помогла ей сделать замысловатую прическу в римском стиле: волосы были убраны кверху, а сзади ниспадали изысканными локонами. На прекрасной головке, которую Инесса держала с гордым достоинством, сияла маленькая диадема, а волосы покрывала небольшая белая мантилья, которая практически ничем не отличалась от фаты. Белое с легким кремовым оттенком шелковое платье оставляло чуть открытой юную, высокую, упругую грудь, на которой сияло драгоценными камнями подаренное Анри ожерелье.

Закаленный воин заулыбался и сказал то ли по-французски, то ли по-польски:

– Эх, ладная паненка!

И, подав руку девушке, помог ей подняться в карету.

Анри, сидевший в карете, просто обомлел, когда Инесса, обдав его запахом дорогих духов, уселась рядом с ним на сиденье, обитое пурпурным бархатом.

– Дорогая, – выговорил он срывающимся от вол нения голосом, – это ты?

Инесса засмеялась и, сияя своей очаровательной улыбкой, промолвила:

– Да, Анри, это я!

Анри взял ее руку, поцеловал тонкую надушенную перчатку, сквозь которую ощущалась нежность и тепло кожи, и почувствовал вдруг, что испытывает к Инессе не только восторженную любовь. Острое, мгновенно вспыхнувшее желание охватило все его тело. Он ощутил, как теснит грудь, и, к своему стыду, понял, что думает вовсе не о венчании, а о том, что будет после него…

Когда карета подкатилась к церкви, старый улан соскочил с сиденья рядом с кучером и, открыв дверь кареты, церемонно произнес:

– Прошу вас.

Анри вышел первым, подал руку Инессе, и они оказались перед церковью Сан-Хуан-де-Лос-Панетес. Трудно описать роскошь барочного фасада этого храма, сплошь покрытого замысловатой резьбой по камню и золочеными украшениями. Дверь его была чуть-чуть приоткрыта, и Анри с Инессой вслед за Веславом вошли внутрь.

Первое, что удивило Анри, были свечи. Они горели повсюду, освещая какую-то невообразимую, почти варварскую роскошь золотого алтаря, украшенного сотнями резных колон, скульптур, завитков и дорогих картин. Прямо в нескольких шагах от молодоженов стояли приглашенные свидетели: Монтегю в своем самом роскошном мундире и самом богато расшитом белом ментике, Франсуа Валантен в скромном темно-синем мундире офицера инженерных войск и Мария в темном платье и темной кружевной мантилье…

Едва Анри и Инесса вошли в церковь, как тотчас же заиграл орган, а Монтегю сделал жест, приглашавший молодоженов подойти к алтарю. Священник, почтенный падре Родригес, в окружении четырех служек стоял перед алтарем и каким-то на редкость умильным взором созерцал блистательную пару.

Действительно, Анри и Инесса смотрелись великолепно. Мужественное лицо Анри, его статная фигура, широкие плечи и темно-синий мундир с золотыми эполетами словно были специально задуманы, чтобы оттенить нежность и хрупкость его ослепительно-красивой невесты. Они шли с достоинством и, подойдя к алтарю, опустились на колени на специальные подставки, обитые бархатом.

Священник начал молитву, а свидетели встали позади молодоженов. Когда первая молитва закончилась, священник задал им по-испански ритуальные вопросы: «Пришли ли вы сюда добровольно и свободно? Хотите ли заключить супружеский союз? Готовы ли вы любить и уважать вашего спутника всю жизнь? Готовы ли вы с любовью принять от Бога детей и воспитать их согласно учению Христа и церкви?»

Анри не понимал почти ничего из того, что спрашивал священник, так как тот говорил быстро и неразборчиво. Но, так как молодой человек не сомневался в смысле этих вопросов, он твердо и без колебаний говорил «Да!».

Инесса слушала священника с благоговейным восторгом и отвечала таким же уверенным и восторженным «Да!».

Но вот наконец по жесту священника Монтегю поднес блюдо, на котором лежали золотые кольца, и отец Родригес произнес какую-то торжественную фразу.

Анри понял только одно: «пока смерть не разлучит нас». С трепетом он взял кольцо и, взглянув в глаза невесте, надел его на ее палец. Он явственно услышал, как Инесса произнесла сначала по-испански, а потом по-французски, четко выговаривая каждое слово:

– Клянусь быть верной и любящей супругой и жить во имя моего любимого мужа и в радости, и в горе, пока смерть не разлучит нас.

Эта фраза была сказана так просто и в то же время величественно, что у Анри комок застрял в горле. Держа руку возлюбленной, как святую реликвию, он, с трудом сдерживая волнение, вымолвил то, что само пришло на уста:

– Клянусь перед лицом Господа нашего отдать, если надо, жизнь за мою любимую, жить с ней, разделяя и радость, и горе, пока смерть не разлучит нас…

Последние слова Анри повторил еще раз по-испански.

Потом, когда сильные эмоции от клятвы чуть стихли, молодожены заулыбались от произошедшей забавной путаницы. Анри хотел надеть кольцо на безымянный палец левой руки своей возлюбленной, а та подставила правую руку. Молодой офицер ничего не понял, пока, наконец, шепот Инессы не пояснил ему, что в Испании, в отличие от Франции, кольцо носят на правой руке. Тогда молодой человек, чтобы не произошло недоразумения, тоже протянул правую руку.

Снова заиграл орган, священник прочитал еще одну торжественную молитву, и молодожены направились к выходу из церкви.

Все произошло торжественно, красиво, достойно. И Анри, и Инесса находились под сильным впечатлением от того, что только что случилось. Даже Монтегю временно отставил в сторону свой насмешливый веселый тон и шел впереди молодоженов с каким-то торжественным просветленным лицом.

Карета все так же стояла у порога. Монтегю объяснил, что хотя здесь и совсем близко, но он не хочет афишировать их торжество и пачкать туфельки очаровательных дам. На что де Крессэ спросил:

– А что, будет еще какая-то дама?

– Ну конечно, – ответил, пожимая плечами, Монтегю. – Разве вы не хотите, чтобы мы выпили с вами по бокалу шампанского? Да и к тому же я должен показать особняк.

В результате в карету, кроме Анри и Инессы, сели Мария и Валантен. Места здесь больше не было. Веслав, как и прежде, расположился рядом с кучером. А Монтегю весело крикнул:

– Ну а я на запятках!

Едва он произнес эти слова, как карета покатилась по мостовой. Сидевшие в карете не успели обменяться даже несколькими словами, как экипаж снова остановился, и Анри услышал, как кто-то спрыгнул на землю. Дверца кареты тотчас же распахнулась, и он увидел, как Монтегю с веселым лицом делает широкий приглашающий жест.