целях. – Поднимаю брови, стараясь дать ей понять, что рассказать всего не могу. – Клянусь, сделаешь это для меня, и я больше ни о чем не попрошу, пока жив!

Мейсили закатывает глаза.

– Щедрое предложение.

– Ну же, сестренка! Мне это нужно для следующего плаката! – Как быстро это выражение стало обозначать неповиновение Капитолию.

Она уступает:

– Ладно. Надеюсь, плакат выйдет достойный.

– Да, моя божья коровка, выйдет! – обещаю я.

Со слухом у меня сегодня получше. Мы идем вперед, и я первым улавливаю пронзительный вой, доносящийся с запада, куда я еще не забирался.

– Слышала?

– Ага. Думала, это звуки природы. Вроде пения птиц.

– Это меня и тревожит. Представь, какого размера должен быть москит, издающий такие звуки! – Невольно представляю четырехфутовых кровососов, рядом с которыми божьи коровки покажутся милыми проказницами.

– До него еще далеко. Давай просто держать дистанцию. – Мейсили пьет из фляги и передает мне.

Внезапно фляга взрывается, окатывая нас водой, и тут мы замечаем нож, ботинки и понимаем, что угодили в засаду. Профи застали нас врасплох! Мы бросаемся наутек – ведь это точно не Велли – и несемся прямиком туда, откуда раздается гудение гигантского москита. Надеюсь, нам удастся заманить Силку и Мариту к тому, что издает эти звуки.

Двигайся мы быстрее, стоило бы свернуть в сторону и дать им отпор, однако девушки бегут за нами буквально по пятам, так что смысла нет. Они накинутся прежде, чем мы успеем подготовиться к нападению. Сейчас от их смертоносного оружия нас защищают лишь деревья, между которыми мы петляем. Я могу лишь достать нож и надеяться, что впереди будет полянка.

Внезапно ноги теряют опору, я приземляюсь на задницу и скольжу по полянке, словно угодил на лед. Мозг пытается осмыслить непонятную картину: два юных распорядителя в фирменной белой униформе склоняются над открытым цветочным холмиком с алыми маками. Женщина в защитной маске держит в руках инструмент, похожий на дрель, который и издает тот пронзительный звук. Третий распорядитель налегает на швабру. Судя по выражению лиц, нам тоже удалось застать их врасплох.

Я замедляю скольжение прямо перед ними посреди лужицы, напоминающей слизь от варки бамии. Мейсили проносится мимо распорядителей и цепляется за молодое деревце на краю холмика, умудрившись устоять на ногах. На миг мы все потрясенно застываем. Затем на поляну врывается Силка и падает, опрокидывая большое ведро с парой галлонов только что собранной слизи.

Распорядитель со шваброй, на вид наш ровесник, возмущенно вскрикивает:

– Эй, куда прешь!

По опыту знаю, что уборка – работа для тех, кто стоит на самой нижней ступени служебной лестницы, поэтому странно застать за ней распорядителя. Словно увидеть, как Плутарх Хевенсби чистит картошку или президент Сноу очищает слив от волос.

Марита, явно заметившая эту странность, тормозит у края полянки.

– Что происходит? Вы распорядители? – восклицает она.

Женщина-распорядитель с дрелью опускает маску и выпрямляется в полный рост.

– Верно. А вы четверо самым злостным образом нарушаете правила. Немедленно уходите, или будут последствия!

– Прозвучало бы убедительнее, не дрожи ты как осиновый лист, – замечает Мейсили, поглаживая духовую трубку. – Наверное, вы трое им совсем не дороги, если вас послали сюда убираться.

Повисает пауза: все обдумывают ее слова. Потом распорядители подрываются и бегут к лестнице, ведущей на подземный уровень арены.

Марита замахивается, я успеваю попрощаться с жизнью, однако трезубец со свистом пролетает мимо и вонзается в уборщика, опрокидывая его на клумбу с маками. Почти одновременно женщина с дрелью хватается чуть пониже уха и вынимает дротик. Она падает, а последний распорядитель ныряет головой вниз в открытую яму. Через несколько секунд раздается треск черепа о бетон. Я прекрасно помню тот пол – сам по нему бежал наперегонки со смертью – и очень ярко представляю эту картину.

Силка тоже застыла на месте.

– Вы что наделали? Зачем убили распорядителей?! Нам же теперь не дадут победить!

Голос Мейсили источает мед.

– Все еще лелеешь эту маленькую мечту, Силка? – Она деловито заряжает второй дротик и смотрит на Мариту. – Теперь мне тебя как-то и убивать жаль, Марита. Да что с вами не так, Дистрикт-4? Зачем связались с капитолийскими лягушатами? Надо было присоединяться к нам.

Марита колеблется, с тоской глядя на свой трезубец, затем выхватывает нож и начинает пятиться, а Мейсили поднимает трубку.

Планолет возникает буквально из ниоткуда, роняет на полянку бомбу, и та взрывается в облаке земли и слезоточивого газа. Я хватаю Мейсили, и мы несемся через лес, спотыкаясь о бревна. Ветки бьют нас по лицу. Бомбы падают дождем, выпуская еще больше газа; наши глаза так сильно болят и слезятся, что совершенно бесполезны. Вскоре взрывы вроде бы немного стихают. Похоже, планолет способен преследовать за раз лишь одну пару трибутов, и профи вытянули короткую соломинку.

Внутренний компас ведет меня на север, и возле входа в заросли мы вырываемся из зоны распространения газа. Я открываю рюкзак и заливаю водой наши пылающие глаза.

Мейсили так зла на меня, что буквально плюется.

– Какого черта, Хеймитч! Где ты был? Почему меня прикрыла только Марита?

Она права. Я застыл. Растерялся при встрече с распорядителями, испугался белой униформы или что там со мной стряслось. Я спасовал.

– Не знаю, что случилось, Мейсили. Все произошло так быстро, я перемазался в слизи и…

– Ты – мой союзник! Ты, а не она! Не эта рыбоядная, лижущая задницы дрянь, которая хотела вырвать мне все кудряшки! Ты!

Я чувствую себя ужасно и даже не пытаюсь защищаться. Нож был у меня в руке, до распорядителей – близко. Самое выгодное положение, чтобы их убивать. Голос Плутарха меня дразнит: «Вопрос в том, почему ты этого не сделал?» Не могу сказать, что перестал быть убийцей. Значит, виной тому промытые мозги или трусость. Эх, надеюсь, Сид не видел!.. Впрочем, такого зрителям точно не покажут. Камеры наверняка следили за Велли, где бы она ни находилась.

– Ты права, – говорю я Мейсили. – На сто процентов права. Прости меня!

– Прости? – фыркает она. – Может, ты и станешь победителем, Хеймитч. Тогда у тебя будет время отрастить хребет.

Снова-здорово, самая подлая девчонка в нашем городе. Больно, потому что она права.

Мейсили выуживает банку сардин и отрывает крышку.

– Я съем всю банку одна. Рыбки мои! – Она выбирает сардинку и кладет в рот. Да уж, мисс Доннер точно в ярости, если ест руками, забыв про нож с вилкой.

Позволяю ей разделаться с сардинами, хотя пахнут они восхитительно, и у меня урчит в животе. Я подвел ее, и мне нужна помощь с изгородью. Изменилось бы что-нибудь, знай она