Говоря об отдельных личностях из руководства разных партизанских движений, которые произвели на него наибольшее впечатление в ходе различных мирных переговоров, Рафаэль Пардо, который в прошлом был советником по национальной безопасности, сказал: «Из тех, кто на сегодня уже умер, на меня наибольшее впечатление произвели двое – это Карлос Писарро[76]и Хакобо Аренас, хотя это были очень разные люди. Писарро был очень открытым, ясным в своих планах, с ним можно было достичь определённых соглашений и чётко обозначить разногласия. С ним легко можно было понять, в чём мы достигнем согласия, а в чём – нет… Антонио Наварро[77]– человек очень скрупулёзный, очень детальный в формулировках, что не оставляло никаких двусмысленностей, никаких сомнительных толкований.

Хакобо Аренас произвёл на меня большое впечатление своим умением создавать такие ситуации в ходе переговоров, которые позволяли намного упрощать тот вопрос, о котором шла речь… Он часто прибегал к аналогиям, которые позволяли высветить самую суть обсуждаемого вопроса. Это было очень характерно для него. В этом деле он был большим мастером. Он всегда очень тесно контактировал с правительственными советниками по делам мира. Не следует забывать о том, что мы с ним общались почти каждый день по радио на протяжении 2 или 3 лет. Он обладал совершенно непредсказуемой реакцией. Мы были с ним постоянно на связи, и вроде бы когда ты общаешься с человеком по радио целыми днями, а то и неделями на протяжении нескольких лет, то, по идее, ты уже знаешь, хотя бы примерно, его образ мысли, но Хакобо в этом отношении так и остался для меня не до конца понятным. Всё-таки на личном уровне между нами оставался некий барьер, но на некоторых этапах тех переговоров он был очень сердечным. Наверное, поэтому многие люди даже не подозревали, когда разговаривали с ним, что имеют дело с одним из давних руководителей партизанского движения.

Маруланда стал со временем более конкретным. Если Хакобо давал некую общую панораму, то Маруланда шёл по пунктам, приходил к конкретному пункту. Когда я познакомился с ним и когда у меня появилась возможность послушать его во время наших встреч, то я обратил внимание на то, что его очень волнует одна тема – наделение крестьян землёй. Он страстно добивался этого. На первой встрече секретариата РВСК с Карлосом Оссой Эскобаром, представителем правительства президента Барко, Маруланда выдвинул проект колонизации в районе Ла Макарены. Первоначально эта тема возникла как периферийная. Земли, о которых говорил Маруланда, были очень хорошими, они находились в междуречье Дуды и Лосады, очень плодородные земли. Маруланда говорил: “Там можно было бы осуществить интересный проект, мы очень заинтересованы в нёмˮ. Причём эта колонизация никоим образом не означала введения на эту территорию подразделений колумбийской армии, как это подразумевается сейчас. В ходе переговоров с Хакобо, с Маруландой, с Альфонсо Кано само собой подразумевалось, что колонизация в этом регионе, который был стратегическим тылом РВСК, должна была неизбежно привести к изменению образа жизни партизан.

И они начали развивать эту тему на переговорах разных уровней. Но тут ещё оставалось много вопросов. Партизаны РВСК расчистили часть леса, для того чтобы представители института Агустино Кодасси смогли приехать и взять пробы земли, чтобы определить её качество; на подробной карте было определено 15 или 20 точек для взятия таких проб. Эксперт-геолог сказал: “Мы хотели бы побывать в этих пунктах, для того чтобы посмотреть, какая там земля. Возможно, речь идёт о большом гомогенном участкеˮ. Это было интересно. И не было никакой речи о введении туда войск, нет, это был согласованный между правительством и РВСК момент, который должен был облегчить поиск путей колонизации этого региона. Соответствующие участки были расчищены, изучение качества земли на них проводилось за счёт правительства, и затем всё это включалось в качестве составной части в общую программу колонизации района Эль Дуды, которую осуществлял Колумбийский институт аграрной реформы. Представительство этого Института расположилось в Ла Урибе для непосредственного руководства процессом колонизации. Это было главным интересом Маруланды. И вот на одной из наших встреч присутствовал агроном, который сказал: “Взгляните на эту карту, нам необходимо взять пробы земли из этих мест, поскольку эти места с агрономической точки зрения являются гомогенными и представляют собой лесистую местность, но мы хотели бы убедиться в этом…ˮ. Альфонсо Кано ответил: “Минуточку, давайте разберёмся. Если мы говорим о том, что эти места с агрономической точки зрения являются гомогенными, и вы согласны с этим, то не идёт ли в таком случае речь о военной разведывательной операции?ˮ Это было полной неожиданностью. Уже сейчас, спустя несколько лет, я думаю, что это произошло потому, что данный регион был одним из важных мест дислокации партизанских подразделений. Судя по всему, он и сейчас продолжает быть таковым. И Маруланда проявлял большой интерес к нему, судя по всему, он прошёл его вдоль и поперёк, обследовал все обозначенные ранее пункты, реки, потому что потом он рассказал нам по карте гораздо больше, чем дала аэрофотосъёмка…

Я думаю, что – хотя, возможно, это может показаться слишком сильным преувеличением – история середины ХХ в. в Колумбии, я имею в виду подлинную историю этого периода, – обязательно будет говорить о партизанах как важнейших действующих лицах этого периода времени…

Сколько раз говорилось о том, что Маруланда мёртв? Я думаю, что это давно уже стало составной частью его легенды, и это придаёт особый характер его истории…»[78].

«По моему мнению, – говорит генерал Альваро Валенсия Товар в уже цитированном нами интервью, – “Снайперˮ – это самый искусный партизан, которого когда-либо знала наша страна со времён Эфраина Гонсалеса (“Чиспасаˮ). “Снайперˮ – это одна из наиболее значительных фигур, которую породило мировое партизанское движение, сопоставимая, пожалуй, только с Хо Ши Минном и, вообще, всеми теми бойцами-партизанами, которые затем выросли в руководителей революций, а не просто партизанских движений. Вот, допустим, генерал Зиап[79]– фигура уже не того масштаба. “Снайперˮ действительно является мастером чисто партизанской войны. Хотя есть стремление превратить “Снайпераˮ в стратега революционной войны, но это уже преувеличение. Нет, он не таков. Для подобной задачи необходим политический стратег революционной войны. “Снайперˮ же – сражающийся военный.

Но всё дело в том, что он имеет прекрасное дополнение в лице такого человека, как Хакобо Аренас, что в итоге создаёт идеальное руководство этой партизанской организацией».

Портрет № 3: образ врага

«Поэтому говорится: “Если знаешь врага и