В 1848 году Айвазовский женится на Юлии Гревс, британской подданной. Все вокруг уже дышит войной, и он пишет сразу после свадьбы: «Я сейчас работаю больше, чем когда-либо». Но, видимо, картин для Англии уже недостаточно. (Мы стараемся вкратце пересказать одну из существующих версий, причем значительно смягчить совершеннейшую уверенность шовинистически настроенных ура-патриотов. Так что просто следите за «полетом мысли» и делайте выводы…)

И 31 апреля 1853 года, за полгода до начала войны, Айвазовский отправляется на «раскопки». Вместе с женой-англичанкой, за четыре месяца до начала боевых действий он разбивает полевой лагерь под Феодосией.

Крымская война начинается, Айвазовский в самой гуще событий. Севастополь не сдается, и «художник-археолог» устраивает в осажденном городе «выставку», и оттуда же пишет министру финансов, выдавшему путевку на «археологические» изыскания: «Для сбора сведений я жил некоторое время в Севастополе, где мог собирать самые верные сведения»…

Когда в Крыму становится слишком жарко, Айвазовский какое-то время живет в Харькове. По окончании войны, в 1856 году, он уезжает в Париж, а оттуда, в 1857-м, — в Стамбул. Потом возвращается в Россию.

У многих вызывало удивление богатство Айвазовского. Тарас Шевченко писал: «Айвазовский, увы, превратил искусство в средство прибыли. Он из божественного искусства создал себе золотого кумира и молится на него. Преступление так обидеть честное искусство. Пусть Господь будет ему судья». Шевченко как честный человек даже предположить не мог, каковы источники богатства Айвазовского.

Закончить о шпионаже и шпионе-художнике можно некоторыми штрихами Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Накануне войны Айвазовский не раз бывал в Стамбуле, а во время войны беспрестанно возил свои свежие картины в Одессу и Николаев (здесь, конечно, у него были налажены контакты с людьми султана). Известно, что «мирный договор» подписывался в Стамбуле во дворце султана, на стенах которого висели картины Айвазовского. Но, может быть, у султана просто был хороший вкус?

Итак, вот очень сокращенная версия его шпионажа в пользу коварных британцев. Шпионил, конечно, великий (на самом-то деле вовсе не великий) художник Айвазовский. Англия перед Крымской войной расплачивалась с художником не за картины, а за информацию о береговой линии Крыма, запечатленной на этих картинах. Ни один «маринист» в мире ни до, ни после Айвазовского не смог себе даже приличной одежды купить (не говоря уже о жилье). Айвазовский был не художник — он был военный топограф! В этом тайна великого мариниста.

Осталось только приглядеться к любой из картин, особенно из тех, что с видом на море. И поискать запечатленную «точную береговую линию». А после еще раз вернуться к версии о шпионаже.

Николай Петрович Глущенко, выдающийся украинский художник и талантливый советский разведчик, ушел из жизни 31 октября 1977 года. И хотя этот человек всегда был на виду, общественности после смерти художника стали известны тайные страницы его биографии. Выяснилось, что народный художник СССР и Украины, лауреат Государственной премии имени Т. Г. Шевченко Н. Глущенко долгие годы работал на советскую разведку и одним из первых проинформировал правительство СССР о готовящемся нападении фашистской Германии.

Николай Глущенко родился 17 сентября 1901 года в Новомосковске Екатеринославской губернии. В 1918 году он окончил коммерческое училище в Юзовке. Вскоре молодого человека мобилизуют в ряды деникинской армии. С этого момента начались его скитания: когда армия была разбита, Глущенко с остатками белогвардейских частей попал в Польшу, а оттуда бежал в Германию.

На помощь талантливому юноше пришли украинские эмигранты. Гетман Скоропадский оплатил его учебу сначала в школе-студии Ганса Балушека, а затем — с 1920-го по 1924 год — в Берлинской высшей школе изобразительного искусства. Там же, в Берлине, художник познакомился с писателем и кинорежиссером А. Довженко, который тогда работал в консульстве УССР. Именно Довженко помог Глущенко впоследствии получить советский паспорт.

В 1925 году Глущенко переехал в Париж, где сразу окунулся в бурлящую творческую жизнь французской столицы. Конечно, молодой художник не смог устоять перед обаянием работ импрессионистов. В его работах отчетливо ощущается влияние Андре Дерена, Мориса Вламинка и Анри Матисса, а также Уильяма Тернера, «предтечи импрессионизма».

К Глущенко быстро приходит успех — он стал неплохо зарабатывать и постоянно участвовал в выставках, а его работы экспонировались рядом с картинами Матисса и Пикассо. Художественное ателье, которое Глущенко открыл на улице Волонтеров, стало местом встреч самой разнообразной публики. Среди посетителей были местные жители и туристы, интеллигенция и чиновники, лидеры эмигрантских и монархистски настроенных группировок.

Широкий и разнообразный круг общения художника привлек к нему внимание советских спецслужб. В 1926 году в ателье побывал загадочный гость, после чего в Москву было отправлено шифрованное сообщение: «Письмо № 20, параграф № 16. Нами вовлечен в разведывательную работу художник Глущенко Николай Петрович. Общее впечатление позитивно. Считаем целесообразным на первом этапе ориентировать Глущенко на добывание информации о враждебной деятельности и намерениях заграничных антисоветских и националистических организаций, а также расширение контактов с их руководителями». Завербованный художник получает кличку Ярема.

Сейчас уже непросто узнать, написаны ли были портреты Р. Роллана, А. Барбюса и П. Синьяка по заказу советских разведслужб или созданы по сугубо творческим причинам. Однако доподлинно известно, что карандашные зарисовки с изображениями С. Шварцбада (ликвидировавшего С. Петлюру) и его адвоката Торреса, сделанные художником во время судебного процесса, были заказаны «сверху».

Удачей для советской разведки стало появление в ателье бельгийца Андре Мирабо, успешного коммерсанта, занимавшегося внедрением в производство новых разработок, в том числе военных. Мирабо стал часто навещать Глущенко, и после длительных бесед на разные темы разведчик получил немало ценных сведений. В архивных материалах можно прочесть: «…выполнил ряд сложных заданий по добыванию научно-технической информации оборонного характера. В результате советская разведка получила секретные чертежи двухсот пяти видов военной техники, в частности авиационных моторов для истребителей».

В 1936 году Глущенко обратился в советское посольство с просьбой разрешить ему вернуться на родину. Его попросили остаться в Париже еще на год. При поддержке А. Довженко, работавшего в то время в советском консульстве в Берлине, художник наконец получил паспорт гражданина СССР. В 1937 году Глущенко переезжает в Киев, где и живет до конца жизни.

В 1940 году Глущенко по заданию «сверху» организовывает выставку немецкого изобразительного искусства в Москве и выставку народного творчества СССР в Берлине. Параллельно художник добывал чрезвычайно ценную информацию, на основе которой был подготовлен доклад на имя Сталина и Молотова. В нем, среди прочего, говорилось: «Посланный ГУГБ НКВД СССР в Берлин разведчик Ярема сообщил: “Невзирая на заключенный с СССР договор о дружбе, правительство Германии активно готовится к войне против Советского Союза. Всеми средствами гитлеровцы маскируют приготовление с целью не дать повода к недовольству со стороны правительства нашей страны. В подготовке агрессии Германия широко использует украинские националистические организации под флагом борьбы за создание “самостоятельной Украины”. Для националистических ячеек создан ряд материальных правовых льгот, среди украинской эмиграции проводится значительная пропагандистская работа. Националисты назначаются на разные должности в министерстве внутренних дел, армии, полиции и пограничных войсках под предлогом подготовки государственных, политических и военных деятелей для будущей соборной Украины. Украинский научный институт, который работает в Берлине под руководством министерства пропаганды, в последнее время значительно активизировал свою деятельность и стал центром научно-исследовательской работы украинских националистических организаций, призванных научно обосновать антисоветскую работу. С 1939 г. институт фактически подчинен немецкой администрации, но персонал остался украинским. Это научное заведение развило бурную издательскую и исследовательскую деятельность специфического характера. В течение 1939–1940 годов им был издан военный немецко-украинский словарь для инфантерии, аналогичный словарь для пилотов и большой немецко-украинский словарь специально для военно-топографических, экономических и политических обзоров отдельных регионов Украины. Готовятся к печати карманные военные словари и детальные карты территории Украины. Научно-исследовательской работой института руководит профессор Кузеля, прежний «гетманец», связанный с бюро Розенберга. В разговоре с Яремой относительно немецко-оуновских планов на ближайшее время он сказал: “Я общаюсь со многими немецкими политическими деятелями и скажу со всей ответственностью: война с СССР не за горами. Мы и в настоящий момент много работаем, но пытаемся быть незаметными, потому что немцы заинтересованы в том, чтобы не заострять отношений с Советским Союзом. Для украинской национальной эмиграции Гитлером создан режим наибольшего благоприятствования”».