И тут словно прорвало плотину: Кейт прижалась к Холли и громко зарыдала.

– Даже если бы я и хотела сейчас ребенка, все равно страшно подумать, какие гены он унаследует от своего папаши. Он м-монстр!

– Знаю, – кивнула Холли, улыбаясь и гладя Кейт по спине. – А теперь пойдем в гостиную. Позвонишь в ресторан, я выберу фильм, а потом переночую у тебя.

Холли остановилась на «Красотке», потому что фильм был легким и хорошо кончался.

– Не могу я родить этого ребенка, – прошептала Кейт с дивана, и к тому времени, как Холли вставила кассету и обернулась, она уже спала.

– Пойдем, Макс, – позвала Холли. – Не знаю, как насчет тебя, а мне требуется что-то покрепче кофе. Сделаем набег на винный погреб!

И с этими словами она вернулась на кухню, но не успела добраться до полочки с напитками, как кто-то громко постучал в дверь. Холли от неожиданности подскочила, но, надеясь, что это Эван, возможно, приползший сюда на коленях, открыла дверь. И удивленно отступила. На пороге стоял мрачный седовласый мужчина лет шестидесяти в облачении католического священника: черный костюм и белый воротничок.

– Господи! – взорвалась она, когда первоначальный шок сменился раздражением. – Что это с вами, праведниками? Или вы в каждой бочке затычки и подключены к каждой акушерке в этом городе? Убирайтесь! Она сама способна решить за себя!

– Вы, должно быть, Холли, – кивнул священник, слегка улыбаясь.

– И нечего меня пугать! Оставьте свои брошюрки на крыльце, и, обещаю, она их получит, – буркнула Холли, пытаясь закрыть дверь. Но он взялся за дверную ручку.

– Я отец Донован, дядя Кейт. Вчера она приходила ко мне, но меня не было дома. Моя экономка сказала, что Кейт выглядела расстроенной. На мои звонки она не отвечает. А теперь могу я войти?

Пристыженная, но полная решимости Холли отступила, открыла дверь и прошептала:

– Кейт сейчас спит, и, кроме того, ей сильно нездоровится. Я не хочу ее будить. Если желаете подождать, пройдите на кухню.

Священник молча последовал за ней.

Холли закрыла кухонную дверь и тихо спросила:

– Хотите кофе?

– Нет, спасибо. Насколько я понял, Кейт беременна?

Бунтарка по натуре, Холли питала мало уважения к религии и еще меньше – к ее служителям.

– Вам придется обсуждать это с ней, отец Донован, – объявила она, не давая себя запугать. Полочка с винами находилась в углу комнаты, и она, бесцеремонно вытащив бутылку красного вина, принялась ее открывать. При этом Холли пыталась вспомнить, кто не одобряет алкоголя – католики или баптисты. – Мне сейчас очень грустно из-за Кейт. Вот я и собираюсь утопить свою печаль в большом стакане вина, – предупредила она. – Надеюсь, вы не возражаете.

Судя по тону, даже посторонний мог заключить, что ей в высшей степени плевать на все возражения.

– Собираетесь выпить всю бутылку сами?

– Возможно. А что?

Не дождавшись ответа, она обернулась и неожиданно обнаружила, что смотрит прямо в глаза, такие же зеленые, как у Кейт, но исполненные веселого любопытства.

– Если не осилите всю бутылку, – пояснил он, – я бы мог разделить ее с вами. Выпьем по стаканчику, пока Кейт не проснулась.

– Разумеется, – пробормотала Холли, смущенная собственной грубостью. Как можно быть такой невежливой! – Но я все равно не собираюсь рассказывать вам о… маленькой проблеме Кейт. Если она хочет исповедаться перед священником, это ее дело.

– Я здесь не как ее духовник, – заметил он, – а как родной дядя.

– Вы священник. И обязательно станете твердить, что она обязана сохранить… младенца от этого ублюдка, – упрямо буркнула Холли, разливая вино по стаканам. Втайне она ожидала, что отец Донован станет возражать. – Именно это и собираетесь сделать, верно? – с горечью продолжала она, протягивая ему стакан и садясь напротив.

– Полагаю, Кейт приходила сегодня ко мне сообщить, что беременна. И значит, она уже знала, что именно я собираюсь ей сказать, а это, в свою очередь, заставляет меня задаться вопросом: что она хочет услышать? Удивительно другое: как она могла полюбить человека, которого вы считаете ублюдком? Обычно она прекрасно разбиралась в людях.

Холли пригубила вина и вздохнула:

– Только не на этот раз.

Отец Донован, в свою очередь, приложился к стакану.

– Должно быть, он все же обладал некоторыми привлекательными качествами, иначе она вряд ли поддалась бы на удочку.

– Он бессердечная свинья, – рассерженно объявила Холли, глотнув вина. – Но бессердечная свинья с невероятным обаянием и соответствующей внешностью.

– Ясно. Бедняжка Кейт. Она встречалась с этим молодым человеком четыре года. Насколько я понял, та бессердечная свинья, о которой мы говорим, – это не он?

– Нет. Но эта бессердечная свинья сегодня разорвала их помолвку и вышвырнула Кейт из своего офиса. С той бессердечной свиньей, которая ее обрюхатила, она познакомилась несколько недель назад на Ангилье. И не просите меня рассказать больше.

– Не попрошу.

Холли долго молчала, прежде чем поднять взгляд на человека с глазами Кейт.

– Поверить не могу! На что он пошел, лишь бы насолить Эвану… – измученно выдавила она.

– Эван – та бессердечная свинья, что бросил ее сегодня?

– Да. А Митчел Уайатт – тот, кто использовал ее и разбил сердце. Я пыталась вдолбить ей в голову, как следует обращаться с ним, когда им предстояло встретиться… а он… он мимоходом разбил ей сердце еще раз. И на этом конец.

– Но вы желали ей добра. Тут нет вашей вины.

Холли растерянно прикусила губу.

– О нет, отчасти тут есть и моя вина, иначе она вообще не связалась бы с ним. Эван повез ее на Ангилью и оставил в одиночестве, а я посоветовала ей завести интрижку, что она и сделала.

– А я уверен, что это был выбор Кейт, – возразил отец Донован.

– Вот уж нет! – рассерженно бросила Холли. – Она встретила Митчела Уайатта в ресторане и случайно плеснула ему на рубашку «Кровавой Мэри». Потом оказалось, он знал, что она подружка Эвана, но притворился, будто ему ничего не известно…

– Какая печальная история, – искренне вздохнул отец Донован час спустя, после того как Холли, не выдержав, выложила ему все до мельчайших подробностей, закончив рассказом о столкновении Кейт с Уайаттом на благотворительном вечере в пользу детской больницы.

На столе между ними стояла уже вторая бутылка вина вместе с бумажной коробкой, из которой Холли время от времени вытягивала салфетку, чтобы промокнуть глаза.

– Так бы и придушила голыми руками! – яростно прошипела она.

– Я тоже! – объявил отец Донован.

Холли с искренним уважением уставилась на него: