Потянувшись к коробке с салфетками, он принялся тереть глаза.

– Отец отошел от меня всего на несколько футов и упал, когда раздался выстрел. Я пытался сделать ему искусственное дыхание, но у него в груди появилась огромная дыра, я был весь в крови и, увидев это, до смерти перетрусил. Боялся, что ма никогда меня не простит и я попаду в тюрьму. Но тут вспомнил, что старый колодец совсем рядом, отодвинул крышку и… и… Остальное вы знаете.

– Все равно досказывай.

– Я подтащил к нему отца, сбросил вниз, а за ним и дробовик.

Кэролайн подняла руку и на мгновение прикрыла глаза. Сильная дрожь сотрясла ее.

– А как насчет отпечатков пальцев на ружье? – уточнил Торелло. – Что ты с ними сделал?

– Вытер ружье о куртку, перед тем как сбросить в колодец.

– Что было потом?

– Вернулся домой, но тут мне в голову пришло, что я наделал глупостей. Нужно было вызвать «Скорую» и полицию. Поэтому я позвонил дедушке Сесилу, во всем признался и спросил, что теперь делать. Дед велел мне сидеть смирно и никуда не выходить, пока он не приедет. Пришлось долго ждать, потому что пошел снег.

– Что сделал Сесил, когда приехал?

– Он… он сказал, что моему па уже ничем не поможешь и теперь нужно думать, как спасти меня и уберечь от потрясений маму. Еще он сказал, что мой па не хотел бы, чтобы его сын сидел в тюрьме из-за несчастного случая, а если ма узнает о смерти отца, то не переживет этого. И добавил, что скажет копам, будто я провел уик-энд с ним, а к ферме и близко не подходил.

– А что получилось с машиной твоего отца? Почему ее нашли брошенной в двадцати пяти милях от фермы?

Билли помедлил, чтобы снова вытереть глаза, на взгляд Грея, казавшиеся, впрочем, совершенно сухими.

– Дедушка Сесил сказал, что будет лучше, если копы посчитают, что и па не было на ферме в день исчезновения. Тогда они не будут обыскивать округу и скорее всего не доберутся до старого колодца. Дедушка велел мне сесть за руль папиной машины и ехать за ним по шоссе, пока он не найдет подходящее место, где ее оставить.

– Тебе только четырнадцать. И ты умеешь водить машину?

Билли ответил презрительным взглядом.

– Я с двенадцати лет ездил по всей ферме. Вести машину по шоссе во время снегопада было не так-то легко, но я справился не хуже отца, если бы тот сидел за рулем.

Макнил, старавшийся не пропустить ни единого слова, поморщился и передернул плечами:

– Парень – настоящий социопат.

– Мы почти закончили, Билли, – ободряюще заметил Торелло. – А теперь пропускаем два месяца и сразу переходим к январю. Поиски твоего отца прекращены, никому в голову не приходит заглянуть на ферму, но ты отправляешься к мистеру Эллиоту и заявляешь, что слышал, как Митчел Уайатт врал твоей матери, будто никогда не был на ферме. Ты прекрасно понимал, что это делает его главным подозреваемым и мы непременно начнем шарить на ферме. Почему ты открыл эту банку с червями, когда тебе и без того все сошло с рук?

– Потому что застройщик, купивший ферму Аделлов, пришел к маме насчет покупки нашей фермы. Ну и упомянул, что они начали кое-какие работы и собираются построить на границе собственности каменный забор. Тогда я сообразил, что они сразу найдут колодец.

– О’кей, значит, ты думал. Работал мозгами, – усмехнулся Торелло, словно отпускал комплимент. – Понял, что тело твоего отца вот-вот обнаружат, поэтому оторвал пуговицу от пальто Уайатта, добрался до фермы и сунул пуговицу под крышку колодца, где ее непременно должны были увидеть.

Билли кивнул, явно польщенный похвалой Торелло.

– Но почему ты решил все свалить на Митчела Уайатта?

– Потому что, – прошипел Билли с искаженным яростью лицом, – этот гребаный ублюдок вел себя так, словно принадлежит к нашей семье! Решил занять место моего отца, а ма все ему позволяла! Жил в нашем доме, заботился о моей маме, все время торчал рядом с ней. Это я должен был стать главой семьи, а она просила совета у него! Не у меня! Он даже посоветовал ей продать ферму. И дедушка Сесил вел себя с Митчелом точно так же! Раньше я был его любимцем. Он всегда твердил, что мы из одного теста, но после смерти отца видел только Митчела, а на меня и внимания не обращал! Я сам слышал, как он говорил ма, что на дне рождения хочет представить его всем! И добавил, что она тоже должна быть там. Пусть все узнают, что и она приняла его в семью.

– Ладно, Билли. Я рад, что ты говоришь правду и верно изложил все факты. Вот тебе бумага и перо. Постарайся все написать так, как только сейчас рассказывал мне. Хочешь колу или что еще?

– Хочу «Доктор Пеппер», – объявил Билли, потянувшись к ручке.

– А как насчет «Фритос» с чили и сыром?

– Здорово! Как вы узнали, что я люблю «Фритос»?

Торелло ничего не ответил, но, отвернувшись, бросил многозначительный взгляд на двустороннее зеркало. За последние две недели они объехали каждую автозаправку и придорожный магазинчик между фермой и Чикаго, зная, что Сесилу обязательно придется где-то остановиться. Служащая на одной из автозаправок опознала фотографию Билли. Сесил послал внука заплатить за бензин наличными, чтобы не регистрировать кредитную карту, но пока он ждал, Билли решил купить бутылку «Доктор Пеппер» и любимые чипсы. Когда кассир в магазинчике сказала, что у них только простые «Фритос», он обозвал магазин мусоркой, а ее – деревенской дурой.

– Я уже предвижу, как выстроят защиту семейные адвокаты, – брезгливо бросил Макнил. – Первым делом они заявят, что мальчишка не подпадает под юрисдикцию округа Кук, потому что преступление случилось за его границами. Ему четырнадцать, значит, его будут судить как несовершеннолетнего, а как только за дело возьмутся адвокаты Уайаттов, наверняка убедят мать позволить им заявить, будто отец тайно издевался над беднягой Билли. Черт, Сесил – старик с больным сердцем, а если он умрет до начала суда, они постараются все перевернуть с ног на голову, и окажется, что это Сесил убил родного внука.

– Все так, но если я раньше доберусь до Сесила и приведу его в чувство, может, мы сумеем добиться своего, – ответил Грей, отворачиваясь, и, уже отходя, добавил: – Немедленно звоню ему и хочу, чтобы ты для пущего эффекта находился рядом.

– Мистер Уайатт примет вас через несколько минут, – объявил Грею дворецкий Сесила. Моросил дождь, капли оседали тонкой сверкающей пленкой на кашемировом пальто Грея. Дворецкий почтительно взял пальто и удалился.

Сесил принял его в кабинете, сидя за гигантским столом в окружении портретов славных предков.

– Как ваши родители, Грей?

– Прекрасно, благодарю вас.

Пока он усаживался, старик пристально изучал его лицо.

– Насколько я понял, это не светский визит? – заключил он.

– Боюсь, что нет.