– Простите за имя. Я был зол, – бормочу я. Неожиданно мне становится стыдно за свою вспышку на прошлой сессии.

Доктор Мендес отмахивается.

– У него определенное, так сказать, копрологическое изящество. Ты ведь не думаешь, что я, будучи взрослым мужчиной со степенью в психиатрии, больше не нахожу какашки смешными?

– Нет.

– Как твои дела?

– Очень плохо.

Пауза. Ожидание.

Я вздыхаю.

– Я, эм… – Я изучаю пол. – Я все испортил с Джесмин. Возможно, навсегда.

– Хочешь рассказать мне, что произошло?

– Не особо.

Как всегда, ровный, сдержанный взгляд доктора Мендеса.

– …Но вы будете просто молча сидеть, пока я не расскажу.

Он пожимает плечами. Вероятно.

– Итак. Мы пошли вместе на концерт, на который она планировала пойти с Эли. Все было хорошо. Пока ехали, она дала послушать кое-какую свою музыку, восхитительную. Джесмин выглядела такой красивой. На мне была новая одежда, которую помогла выбрать сестра. А потом… я начал ревновать, наверное. К музыканту. К Эли. К… кто знает…

Я откидываюсь на спинку, тру рот и смотрю через плечо доктора Мендеса. Он настолько неподвижен, что я невольно продолжаю.

– Как же это неловко. В конце вечера я говорю ей о своих чувствах, а она отвечает, что ничего подобного не испытывает. И тут я все порчу, говорю ей, что Эли был не так уж хорош и бла-бла-бла. Вот уже почти две недели как мы не сказали друг другу ни слова.

Доктор Мендес кивает и задумчиво постукивает по губам.

– Ты считаешь себя достойным быть с Джесмин?

Я уже собираюсь ответить «конечно», но сдерживаюсь.

– Может, и нет, – отвечаю я после нескольких секунд размышлений.

Доктор Мендес наклоняется вперед.

– Возможно ли, что ты впустил некий хаос в отношения, надеясь их испортить, потому что на каком-то уровне почувствовал, что недостоин быть с ней?

Дверь в моем разуме открывается, и я прохожу в нее.

– Да. Возможно.

Каким-то образом меня это успокаивает, хотя ничего не исправляет. На самом деле это только сильнее подтверждает мою вину. Но все же…

– Мне показалось, что вы были очень близки. Будь я азартным человеком, поставил бы на то, что в итоге у вас снова будут хорошие отношения.

– Есть идеи, как я могу это устроить?

– Честность. Скромность. Больше слушай, меньше говори.

– Хорошо.

Мы недолго смотрим друг на друга.

– Итак, – говорю я, – окружной прокурор вчера решил не выдвигать обвинения против меня.

Лицо доктор Мендеса сияет. Он смеется и хлопает в ладоши.

– Фантастика! Мне и вправду стоит лучше следить за местными новостями. Это прекрасно!

Хотел бы я испытывать такое же облегчение, которое, похоже, испытывает он.

– Да, это так. Да…

– Но?

– Но в итоге я согласился провести последний день прощания. С отцом Марса.

– С судьей.

– С судьей, который меня ненавидит.

– Хмм.

– В это воскресенье. Мне очень не по себе.

– Представляю.

– Вы не посоветуете, как я должен действовать? Пожалуйста, дайте мне настоящий ответ хотя бы на один вопрос, и тогда я больше не буду доставать вас по поводу других.

Он делает глубокий вдох и обхватывает пальцами колено.

– Будь честен. Будь скромен. Больше слушай, меньше говори.

– Нет, но это странно, правда? Как нам полностью хватает фамилий и мы не пытаемся изобрести что-то еще, – говорит Блейк.

– Как когда-то в старые времена, когда людям давали имена на основе того, чем они зарабатывали на жизнь. Так, Джон Смит[10] был кузнецом. Но да, у нас никого не называют Джон Программист или Джон Доставщикпиццы, – говорю я.

Мы лопаемся от смеха, и он эхом разносится по коридору.

– Билл… Зазывалауолмарта, – говорит Эли.

– Эмбер Порнозвезда, – добавляет Блейк.

– Джим и Линда Мусорщик, – вношу я свой вклад.

– Доктор Манхэттен! – говорит Эли.

– Вообще-то это не… – пытаюсь я сказать.

Но Эли остановился и смотрит на низкорослого худого паренька с прической афро, в очках в черной оправе и кедах, который рисует перманентным маркером. Он сидит, опершись на шкафчик и делая наброски в большом блокноте.

Паренек, удивившись, поднимает взгляд.

– Ага… нравятся «Хранители»?

– О да-а, чувак, – охотно отвечает Эли. – Можно взглянуть?

Парень пожимает плечами.

– Конечно. Еще не закончил. – Он передает блокнот Эли.

Эли потрясенно его изучает.

– Дружище, это невероятно. Если бы ты сказал, что действительно иллюстрировал «Хранителей», я бы поверил.

Парень дует на свои ногти и вытирает о футболку с V-образным вырезом.

– Конечно, я иллюстрировал «Хранителей».

Эли смеется и протягивает свою руку.

– Это честь. Эли Бауэр.

Паренек пожимает руку Эли.

– Марс Эдвардс.

Мы с Блейком представляемся.

– Эй, мы прямо сейчас собираемся пойти ко мне и поиграть в Spec Ops: Ukrainian Gambit. – Говорит Эли. – Вчетвером оно веселее. Хочешь пойти?

Лицо Марса светлеет, когда он получает приглашение.

– Блин, спасибо. – Его лицо снова темнеет. – Я хотел бы, но не могу. У нас с отцом церковные дела где-то через час, а он очень серьезный чел. Он скажет что-то вроде: «Тергуд…» – Это, кстати, мое настоящее имя. – «Мы не отменяем обязательства и не меняем планы, никогда, вне зависимости от причин».

Мы смеемся над пародией Марса. Нам даже не надо встречаться с его отцом.

– Ты с кем-нибудь обедаешь? – спрашиваю я.

– Не, обычно нет. Пока еще знакомлюсь с людьми, – отвечает Марс.

– Хочешь обедать с нами? – приглашаю я.

– Да, да, было бы круто. Но я обычно рисую во время обеда.

– Это хорошо, потому что мы во время обеда обычно рисуемся.

На следующий день Марс уже обедал с нами. И начиная с того момента Соусная Команда была полностью укомплектована.

Как-то раз он нарисовал мой портрет. Я вставил рисунок в рамку и повесил на стену.