Лестница была совсем узкая, рассчитанная на одного человека, и я шла впереди, почти бежала, перепрыгивая через ступеньки, чтобы и Сарвен мог вернуться к Артуру как можно быстрее. Мирена тоже торопилась, но постоянно оглядывалась, и я убежала вперед почти на целый пролет.

Он и рухнул, стоило мне ступить на площадку между вторым этажом и третьим. Я бы упала в провал, если бы не черные змейки, мгновенно подхватившие меня, как упругий батут. Деревянные ступени просто рассыпались черным пеплом.

Труха мгновенно свилась в плотный воющий смерч, и он обрушился на Мирену и Сарвена, пытаясь опрокинуть их. В черном жгуте  замелькали черные когтистые лапы и отвратительные пасти. Но щит Рамеза, вившийся вокруг меня, не подпускал их.

– Это прорыв! – крикнула Мира.

– Беги, Барби! – крикнул полудемон. Он даже крылья не мог распахнуть, слишком узок был лестничный проем. Но Мира превратилась в феникса и взлетела. Огненные сполохи ее крыльев и длинного хвоста сжигали зубастый пепел на лету. Только вот и защиту Рамеза она тоже сожгла!

Стало так дымно, что я закашлялась. Раздался мощный грохот снизу, со стороны трапезной. Здание содрогнулось.

Я подпрыгнула, цепляясь за уцелевшие перила, и побежала наверх, пока еще целы были оставшиеся ступени. У меня-то крыльев нет. Но не добежала. Перед самой площадкой третьего этажа вспыхнул яркий овал портала, и я, почти ничего не видя, по инерции влетела в него.

***

– Нер Скофич, вы передавали оплату лорду Дауру за его услуги? – я перевел взгляд на портальщика.

Матеус вместо ответа широко улыбнулся и хлопнул в ладоши. По его сигналу со стороны кухни раздался утробный вой, и в тот же миг светлые атаковали. Попытались. Королевская печать Себастьяна на моей груди отвела удар. Но ударили не только они. Оба предателя-дракона полыхнули с двух сторон родовой магией. Да куда им против королевского черного пламени? Пока я отбивал их атаку, Скофич-младший активировал горсть амулетов и жестом сеятеля раскинул их по трапезной. И тогда я понял, задачей заговорщиков было отвлечь меня от портальщика.

Амулеты на лету превращались в черные смерчи, и из них с воем полезла вся мерзость Нижнего мира. Стража, влетевшая в трапезную на шум, оказалась мгновенно облеплена ими, как медовая палочка мухами.

“Варя!” – ужаснулся я, поняв, что она не успеет добежать до своей защищенной комнаты.

Под напором нападавших я начал отступать к кухне. Матеус, расхохотавшись, швырнул мне под ноги последний амулет, расколовший пол, как молот, – из трещины тут же полезли гигантские паучьи лапы, – а сам раскрыл сияющую арку и сбежал!

Я мог бы не дать ему уйти, мог переместиться и прыгнуть в его портал одновременно с магом, как уже делал однажды. И портальщик, на миг задержавшийся, чтобы оглянуться, явно ждал от меня именно такого прыжка. Но я удержал свой азарт. Варя в опасности! И это главное.

Отшвырнув и светлых, и тварей Бездны волной черного пламени, я побежал на кухню, проскочил мимо отбивающегося от демонов Рамеза, пока еще державшего рыжую иллюзию, и прыжком переместился на служебную лестницу… которой не было.

В кишащей каше сажи, пепла, дыма и огненных искр феникса, я успел увидеть, как на самом верху схлопывается световой круг портала и в нем исчезает светлая оборка Вариного платья.

Мне не хватило мгновения, одного мгновения. Мои пальцы схватили лишь воздух.

Но только один человек мог так виртуозно играть пространственной магией, и я догадывался, где его гнездо.

***

Меня подхватили крепкие руки и сжали как клещи, остановив падение.

– Я же говорил, Барби, до скорой встречи, – хохотнул мне на ухо Матеус. – Эти надменные драконы поставили свою защиту на все двери и окна, на все стены, везде... кроме лестницы для простых слуг. Кому нужны слуги, правда? Мой расчет оказался верным, как видишь.

Он весь просто сочился самодовольством, умник!

– Вижу! – согласилась я и со всей силы топнула каблуком по его ноге.

Лицо его исказилось от боли, руки разжались. Он замахнулся, кто бы сомневался! Бьет, значит любит, так вроде бы говорят? Я отшатнулась и прикрылась от пощечины, но ее не последовало. Нет, остановило его вовсе не внезапно проснувшееся благородство. Матеус хмуро разглядывал черную кружевную и очень красивую вязь, окутавшую меня вуалью. С наружной стороны защита угрожающе выставила острейшие с виду шипы.

– Надо же, его высочество расщедриться на королевскую защиту для постельной игрушки, – искривил он губы в злой усмешке и отступил от меня на шаг.

Моя дистанционная кружевная кольчуга, посчитав, что угроза миновала, опала туманными змейками и… втянулась в кольцо.

Я молчала, лихорадочно обдумывая что делать и как себя с ним вести. Вокруг было подозрительно тихо, светло и слишком непохоже на полутемную лестничную площадку.

– Где мы? – спросила я, уже заранее не ожидая ничего хорошего от ответа.

Меня окружала царственная роскошь. И первым, даже можно сказать, центральным предметом интерьера, оказалось гигантское ложе под ало-золотым покрывалом, затканным гербами короля Света. Только с одной невероятной деталью: гербы были перечеркнутыми.

Такой же перечеркнутый королевский золотой герб – в виде летящего лебедя на фоне солнца – украшал и навершие балдахина, и тяжелые гардины на окнах с очень заметными решетками, я не раз видела их издалека, в Светлой столице.

– В моём доме, – с готовностью ответил маг.

Интересненькая картина. Я напрягла память, что там говорила мне о геральдике Иза? Точно! Таким гербом отмечались признанные внебрачные дети светлой аристократии.

И небывалой силы дар, и протекция в академии, и знакомство со светлым королем… Всё сошлось.

– Значит, это твой дом … И что же сын Себастьяна второго делал в лавке у Скофичей? – подняла я на него глаза.

– Когда ты скинула маску дурочки, ты стала еще обворожительнее, Барбара, – хмыкнул маг. – И всё же ты ошиблась. Не сын, бастард. Я действительно племянник нера Скофича. Моя мать, его сестра, родила меня в выгодном браке с богатым купцом. Только этот брак фикция, им король прикрыл её позор. Он мог бы выдать ее за аристократа, хотя бы самого мелкого, чтобы дать мне шанс на достойную карьеру, но не посчитал нужным. Он забыл обо мне еще до моего рождения, как только выкинул беременную служанку из своей постели.

В голосе его не было эмоций, только констатация факта, но я всё равно не удержалась, и с языка сорвалось извечное женское:

– Мне очень жаль.

– Не стоит, – покачал головой Матеус. – Лучше себя пожалей, Барбара. Когда дракон наиграется, тебя ждет та же судьба. Ваши дети не смогут оборачиваться, потому что ты – человек. Но драконы не признают полукровок, не знающих небо.

Скофич, безусловно, знал на что давить… эти мысли и меня посещали не один раз. У меня не было никаких иллюзий на счет драконов. Со слов Миры, даже его величество Рамез не признавал единственного сына наследником, пока тот не обернулся драконом, а у меня не было оснований ей не доверять.