– Господь всемогущий! У тебя такой вид, будто ты съел кусок дерьма! Старого и вонючего! – воскликнула она. И добавила: – Можно я кое в чем тебе признаюсь? Когда мы ушли из той пещеры в Зеландии, Ньял был еще жив.

Гримнир покосился на нее.

– Дан Христа-то? Nár! Я сам его душил! И знаю, что выдавил из него всю жизнь до последней капли!

– Нет, – потрясла головой Этайн. – Ты его покалечил, но когда мы уходили, он и не думал умирать.

Гримнир ругнулся и сплюнул под ноги, но Этайн уловила в его голосе и нотку восхищения.

– Жалкие богомольцы! Даже честно помереть не можете! – и он замолк.

Солнце достигло зенита и начало клониться к затянутому облаками западу; тени под Каррай Ду стали длиннее, а текшая под горой река превратилась в огненную ленту.

– Он знает, что я здесь, – прервал затянувшееся молчание Гримнир. – Ублюдок знает, что я могу одним ударом в его черное сердце стребовать с него долг, который тянется за ним уже пятьсот лет. Вот и спрятался за клятыми стенами – и приманил на свою вонь побольше мух в надежде, что они спасут его от расплаты, – Гримнир кивнул на запад, туда, где взмывал вверх столб дыма от еще одного идущего к городу войска. – Но эти-то свиньи откуда взялись? Еще одни ничтожные союзники Полудана? Вышли потешить себя и сжечь пару деревень?

Этайн вдруг поняла, что Гримнир не знает о разладе в Эриу. С тех пор как они покинули Уэссекс, и уж тем более после того, как причалили к здешним берегам, у нее не нашлось времени ему об этом рассказать.

– Нет. Это войско верховного короля Эриу, Бриана мак Кеннетига. Он идет к Дублину, чтобы подавить восстание, которое поднял брат ведьмы, король Маэл Морда Лейнстерский. Полудан его союзник – кажется, он и стоит за всем этим – и, по словам Оспака, «предлагает добычу, рабов и земли любому ярлу и держателю колец от этих земель до Хельхайма, который ответит на призыв к оружию». Готова поклясться, что на тех кораблях и грабители с Мэнса, и разбойники с Оркнейских островов.

Гримнир с живым интересом вновь обвел взглядом лежащие перед ними земли.

– Прямо как в Растаркалве, – сказал он больше самому себе. – Тогда Бьярки подбил сыновей Кровавой Секиры восстать против этого полудурка короля Хокона.

– Зачем?

Гримнир неторопливо поднялся на ноги, размял мышцы, хрустя и треща суставами.

– Главным образом, из-за славы. Хотел прослыть среди норманнов могущественным годи, вот и распустил слухи о пророчествах и знамениях, чтобы обернуть дело в свою пользу. И что на кону теперь?

– Наверное, трон, – ответила Этайн. Она тоже встала.

– Может быть. Надо подобраться ближе, – взгляд Гримнира остановился на воинстве вдали. – Что ты знаешь об этом их верховном короле?

Этайн пожала плечами.

– Немного. Я слышала, он уже стар. Хороший король и благочестивый слуга Господа. Ярл Оспак знал о нем достаточно, чтобы оставить Мэн и поплыть ему на помощь, даже против собственного брата пошел.

– А этот, – Гримнир ткнул большим пальцем себе за плечо: ниже по склону стоял в тисовой чаще их незатейливый лагерь, где отдыхал под навесом из веток и покрывал Бран из рода И Гаррхонов. Этайн слышала, как он стонет от боли в бреду. – Он один из людей верховного короля?

– Он и его товарищи хотели присоединиться к Бриану.

Бусины в волосах Гримнира тихо постукивали друг о друга – натянув и зашнуровав жилет, он начал наклонять спину, гнуться в стороны и играть плечами, чтобы размять затвердевшую кожу. Затем надел рубаху из покрывшихся ржавчиной кольчужных колец и подвязал пояс с ножнами сакса. Скатанный плащ из волчьей шкуры остался висеть на сумке.

– Проводи этого ублюдка обратно в лагерь, – сказал Гримнир. – Я сооружу носилки, возьмешь одного из этих захудалых пони.

Этайн покачала головой.

– Он умрет. Эта стрела…

– Он и здесь умрет, но если испустит дух среди гаэлов, у тебя хотя бы будет шанс получить расположение старого короля, – Гримнир кинул ей свою сумку. – Бери и двигай, подкидыш.

– Не понимаю, чего ты от меня хочешь.

Гримнир нагнулся к ней – и тут она вспомнила. Вспомнила то, о чем это соседство заставило ее забыть: перед ней стояло создание, пережившее десять сотен лет битв, – двадцать людских жизней, слепленные в ужасное чудовище, которое большинство людей убило бы, только выдайся им такая возможность. И у нее с этим чудовищем было общее дело.

– Мы с тобой стоим на пороге гибели, подкидыш. Два изнуренных волка, два одиноких бродяги. Но у нас есть шанс это изменить. Поэтому я хочу, чтобы ты была самой собой. Будь хорошей богомолицей, излучай свет доброты человеческой. Мне надо, чтобы ты рассказала тем гаэлам внизу красивую сказку. Рассказала громко – любому, кто станет слушать.

– И если получится, – закончила за ним Этайн, – то, может, к волкам присоединится кто-то еще.

Когда день угас, Гримнир крадучись спустился с пика Каррай Ду. Его путь пролегал по заросшим сосной и тисами горным склонам, по тропам дублинских дровосеков и пустым лагерям, в которых когда-то меняли и торговали лучшее дерево на кили, доски, мачты и весла корабельные плотники данов. Лес сменился невспаханным полем, тропы дровосеков превратились в дороги, по которым легко проскачет конь или проедет повозка. Гримнир ускорился, остановившись лишь раз, чтобы осмотреть заросшие сорной травой стены сгоревшей усадьбы.

– Старая работа, – пробормотал он.

Этайн он услал в другую сторону, по более пологому склону – эта дорога выведет ее и проклятого ирландца прямо в тылы приближающегося к городу войска.

– Авангарду не попадайся, – учил он ее, сломав четыре тисовые ветки и связывая из них некое подобие носилок – Впереди идут молодые… им не терпится пролить кровь, прославиться. Высматривай плетущийся сзади сброд, ищи ваших клятых священников. Судя по виду, этого скоро отпевать.

– Его зовут Бран, – твердо произнесла она. – Бран из рода И Гаррхонов.

– Мне насрать, как его зовут, главное, чтобы ты рассказала им красивую сказку – и рассказала громко. Ты же хочешь, чтобы она дошла до их клятого короля.

– Почему так важно, чтобы об этом услышал король Бриан?

Гримнир отставил носилки, которые пытался привязать к одному из пони, прижавшему в ужасе уши к голове.

– Это важно. Если со мной что случится, помощь короля тебе не помешает, подкидыш.

Гримнир усмехнулся. Кто бы его видел! Поучал ее, словно какая-то толстомясая мамаша. Не хватало еще руки заламывать, трясясь, чтобы с ней ничего не случилось. Пф! Да плевать на нее. Его волновал только вергельд – расплата за пролитую кровь, которую он медленно и мучительно стребует у спрятавшегося в нору ублюдка Бьярки. Когда его кости рассечет клинок, со всеми клятвами и союзами будет покончено.