– Все нормально, – успокоил Брут. – Я просто нер-вничаю, воти все.

– Я тоже, – напряженно сказал Харри. – Сейчас, если этастарая рухлядь заведется...

Он обошел вокруг кузова грузовика, все еще что-то бормоча, иБрут подмигнул мне. Для Коффи мы перестали существовать. Он закинул голову ипил звезды, рассыпанные по небу.

– Я поеду сзади вместе с ним, если хочешь, – предложил Брут.Позади нас быстро прорычал стартер, словно старый пес, просыпающийся холоднымзимним утром. Потом двигатель ожил. Харри газанул раз и оставил егопрогреваться. – Нам обоим там нечего делать.

– Садись вперед, – сказал я. – Ты сможешь поехать с ним наобратном пути. Если, конечно, мы не кончим тем, что нас всех повезут в кузовенашего тюремного грузовика.

– Что ты такое говоришь? – воскликнул он с искреннерасстроенным видом, словно впервые осознал, насколько серьезными могутоказаться последствия, если нас поймают. – Ради Бога, Пол!

– Пошли. Садись в кабину.

Он повиновался. Я подергал Джона Коффи за руку, чтобы онхоть на время вернулся на землю, потом провел вокруг грузовика к задней частикузова. Харри натянул холст на стойки – это могло помочь, если бы мы встретилипо пути машину.

– Прыг-скок, парень, – сказал я.

– Сейчас поедем?

– Верно.

– Хорошо. – Он улыбнулся. Улыбка была славной и приятной,может, оттого, что ее не отягощал большой груз мыслей. Он залез в кузов. Япоследовал за ним, подошел к кабине и постучал ладонью по крыше. Харри включилпервую передачу, и грузовик двинулся из своего укрытия, трясясь ипереваливаясь.

Джон Коффи стоял, расставив ноги в середине кузова, сноваподняв голову к звездам, широко улыбаясь и не замечая хлеставших веток, когдаХарри свернул к шоссе.

– Смотри, босс, – крикнул он низким, восторженным голосом,показывая в черное небо. – Это Касси, леди в кресле-качалке!

Он был прав, я тоже ее видел среди множества звезд в разрывемежду вершинами деревьев. Но я подумал не о Кассиопее, когда он сказал про ледив кресле-качалке, а о Мелинде Мурс.

– Я тоже ее вижу, Джон. – Я потянул его за руку. – Но тыдолжен сейчас сесть, хорошо?

Он сел, откинувшись к стене кабины и не отрывая взгляда отночного неба. На его безмятежном лице было выражение бесконечного счастья. Скаждым поворотом полысевших покрышек «фармолла» Зеленая Миля оста-валась вседальше и дальше за спиной, и хоть на время кажущийся нескончаемым поток слез изглаз Джона Коффи прекратился.

До дома Хэма Мурса в Чимни Ридже было сорок километров, и вмедленном и тряском фермерском грузовике Харри Тервиллиджера дорога занялаболее часа. Жутковатая была поездка, и хотя мне кажется сейчас, что все еемельчайшие подробности еще живы в памяти – каждый поворот, холмик, каждаявыбоина, моменты страха (их было два), когда навстречу проехали грузовики, – яне уверен, что смогу сейчас описать свои ощущения, когда мы сидели в кузовевместе с Джоном Коффи, завернувшись, как индейцы, в старые одеяла, которыеХарри предусмотрительно взял с собой.

Скорее всего, я ощущал себя потерявшимся: такая глубокая иострая боль, которую ощущает ребенок, когда осознает, что зашел куда-то нетуда, все дорожные знаки незнакомы, и он не знает, как найти дорогу домой. Явышел ночью из тюрьмы с заключенным, и не просто с заключенным, а с осужденными пригово-ренным к смертной казни за убийство двух маленьких девочек. Моя верав то, что он невиновен, не будет иметь никакого значения, если нас поймают. Мывсе сядем в тюрьму, да и Дин Стэнтон наверняка тоже. Я поставил на карту своюжизнь из-за ужасной казни Делакруа и еще из-за веры в то, что этот сидящийрядом верзила, возможно, сумеет вылечить женщину со злокачественной опухольюмозга. Но, глядя, как Джон Коффи рассматривает звезды, я вдруг с испугом понял,что больше в это не верю, если вообще верил. Моя «мочевая» инфекция казаласьсейчас далекой и незна-чительной, как часто бывает с ощущениями резкой боли(если женщина действительно помнила бы, как было больно при родах первогоребенка, сказала однажды моя мать, она никогда не родила бы второго). А что доМистера Джинглза, разве не могли мы ошибиться, думая, что Перси раздавил его?Или этот Джон, у которого, несомненно, есть какая-то гипнотическая сила, как-тообманул нас, заставив поверить, что мы что-то видели, чего на самом деле небыло? И вот теперь это дело с Хэлом Мурсом. В тот день, войдя неожиданно в егокабинет, я встретил дрожащего, плачущего старика. Но я не думаю, что этоистинное лицо начальника тюрьмы. Я полагаю, что настоящий начальник Мурс – эточеловек, который однажды сломал руку заключенному, бросившемуся на него сножом, человек, который с циничной точностью указал мне, что мозги Делакруа всеравно поджарятся, независимо от того, кто будет распорядителем на казни.Неужели я считал, что Хэл Мурс спокойно отойдет в сторону и даст нам ввести вего дом приговоренного детоубийцу, чтобы тот наложе-нием рук исцелил его жену?

Мои сомнения росли стремительно, пока мы ехали. Я просто непонимал уже, почему сделал то, что сделал, или почему заставил остальных ехать сомной в эту безумную ночную поездку, и я не верил, что у нас есть шанс выйтисухими – ни малейшего шанса в рай с грехами, как говорят старые заключенные. Ноя не высказал вслух ничего, хотя мог бы. Окончательно мы потеряли контроль надситуацией, только когда подъехали к дому Хэла Мурса. Что-то – наверное,какие-то волны восторга, исходящие от гиганта рядом со мной, – удержали меня оттого, чтобы постучать в крышу кабины и закричать Харри, чтобы поворачивал назади ехал в тюрьму, пока еще есть время.

Вот в таком настроении пребывал я, когда мы съехали с шоссена дорогу номер пять, а с нее на дорогу Чимни Ридж. Через каких-то пятнадцатьминут я увидел силуэт крыши, закрывающий звезды, и понял, что мы приехали.

Харри переключил со второй на более низкую передачу (думаю,за всю дорогу он переключился лишь один раз – на верхнюю). Двигатель фыркнул,вогнав в дрожь весь грузовик, словно тот тоже боялся того, что лежало прямоперед нами.

Харри съехал на усыпанную гравием дорожку, ведущую к домуМурсов, и остановил свой рычащий грузовик позади изящного «бьюика» начальникатюрьмы. Впереди и слегка справа возвышался ухоженный, с иголочки, дом в стиле,который называется по-моему, «Кейп Код». Дома такого типа должны смотретьсянесколько необычно в наших горах, но этот был как раз к месту. Вышла луна, еесерп был чуть шире сегодня, и в ее свете я увидел, что двор, всегда такойопрятный, совсем заброшен. Наверное, это из-за листьев, которые не убирались.Обычно этим занималась Мелинда, но в эту осень Мелинде не до листьев, и большеона осенних листьев не увидит. В этом была суровая правда, и я сошел с ума,если поверил, что этот идиот с нездешними глазами сможет что-то изменить.