Честно говоря, если почитать стенограмму судебного процесса, то мало что указывает на Ренвика как на преступника, совершившего эти нападения, не считая показаний нескольких добропорядочных дам, которые настаивали на том, что его узнали, – а надо сказать, что не все жертвы идентифицировали Ренвика как нападавшего. Коллеги Уильямса на фабрике по производству искусственных цветов сказали, что в ночь нападения он работал с ними, но эти свидетели находились по своему социальному положению куда ниже жертв-аристократок и, что еще хуже, были иностранцами – французами, бежавшими от революции, которые даже показания давали с помощью переводчика. Их слова пропустили мимо ушей.

Несмотря на то, что у Ренвика не было обнаружено орудия преступления, никто ни разу не видел его с ножом и не существовало никаких свидетельств о его нападениях на женщин, его осудили и приговорили к шести годам лишения свободы. Все это время он отстаивал свою невиновность. После освобождения Уильямс женился, у него родился ребенок, и на этом история закончилась.

Вопрос не в том, совершил ли Ренвик эти преступления; так или иначе, кто-то это делал, а после его ареста нападения почти полностью прекратились. Пока Уильямс находился в тюрьме в ожидании суда, сообщалось о нескольких аналогичных нападениях. Но атмосфера страха, поддерживаемая газетами, продажи которых после освещения новостей по делу существенно выросли, подготовила почву для того безумия, которым вдохновлялся Джек Потрошитель. После этого дела сформировался образ серийного монстра-преследователя, местного жителя, живущего по соседству.

Говоря словами Барбары Бенедикт: «Однако настоящая его угроза, похоже, таилась за пределами зримого, внутри тела. Тератология локализует чудовищность в области телесного, этот же «монстр» явил собой в равной степени традиционную метафорическую чудовищность, выраженную в его антиобщественных поступках; впрочем, его чудовищная сущность также указывала на наличие некоей внутренней, частной онтологии вне пределов влияния социальной среды. Несмотря на свою дурную славу, он оставался невидимым хранителем тайных страхов человечества – особенно мужской половины, поскольку его преступления считались сексуальными»{305}.

В последующие десятилетия эти «невидимые хранители тайных страхов человечества» появлялись во Франции и Германии и устраивали схожие серии парафилийных и фетишистских нападений. Власти все меньше удивлялись преступлениям подобного характера. В 1819 году в Париже на женщин на улице нападали и резали им бедра и ягодицы лица, названные пикёрами (piqueurs, от французского piquer «колоть»).

Термин «пикеризм» используется до сих пор для обозначения одного из видов парафилии, связанного с вонзанием в тело острых предметов или нанесением порезов в качестве заменителя секса. Чаще всего преступник режет грудь, ягодицы, гениталии или торс, наслаждаясь процессом проникновения, запахом и видом крови и выпущенных наружу внутренних органов брюшной полости.

Примерно в это время в немецком городе Аугсбург орудовал Mädchenschneider («Женорез»), который время от времени нападал на молодых женщин, колол и резал их ягодицы, руки и ноги. Эпоха его террора длилась восемнадцать лет, пострадало более пятидесяти жертв, пока внезапно не арестовали богатого тридцатипятилетнего торговца винами Карла Бартля. Дома у него полиция обнаружила внушительную коллекцию холодного оружия. Бартль признался, что испытывает к женщинам отвращение и неприязнь, а также заявил, что с девятнадцати лет ощущает оргазм при виде крови. Его приговорили к шести годам лишения свободы{306}.

В 1828 и 1829 гг. в окрестностях городов Боцена[24] и Инсбрука (Австрия) нескольким женщинам были нанесены колотые раны небольшим перочинным ножом. При аресте преступник признался в сексуальной зависимости от нанесения женщинам ножевых ранений, которая усиливалась при виде сочащейся из порезов крови. В Лейпциге аналогичные нападения происходили в 1860-х. В 1880 году в Бремене двадцатидевятилетнему Теофилу Мари, парикмахеру, ранее привлекавшемуся за совершение сексуальных преступлений против девушек и женщин, было предъявлено обвинение в нападении на тридцать пять женщин на улице и нанесении им ножевых ударов в область груди. Ранее Теофил совершил серию преступлений в Страсбурге, но переехал, когда полиция усилила меры по розыску преступника.

Если сопоставить эти преступления и деяния серийных убийц с фетишем на одежду, появившихся после охоты на ведьм, вроде Бихеля и Дюмойяра из седьмой главы, мы увидим, как в западном обществе поднимается буря женоненавистнических «миметических принуждений», из которой потом появится Джек Потрошитель.

Следующим серийным «монстром», вызвавшим общественную панику в Англии, был Монстр из Хакни – насильник над школьницами и детьми из Хакни, пригорода Лондона. 27 апреля 1805 года Уильяма Купера признали виновным в совершении «различных актов бесчестья» в отношении женщин и приговорили к двум годам заключения в исправительном доме{307}.

7 и 19 декабря 1811 года в лондонском Ист-Энде произошли так называемые «Убийства на Рэтклиффской дороге». В ходе первого нападения муж, жена, их четырнадцатинедельный сын, подмастерье и служанка были забиты до смерти поздно ночью в квартире над их магазином тканей и чулочных изделий. 19 декабря убийца совершил еще одно преступление, на этот раз убив владельцев паба – мужа и жену – и их слугу после того, как они закрыли заведение и легли спать. Бессмысленные ночные убийства ужаснули жителей Лондона. В качестве подозреваемого был арестован Джон Уильямс – моряк, проживающий по соседству, но еще до судебного процесса и вынесения приговора он совершил самоубийство в тюремной камере.

В XIX веке Лондон наводнили нераскрытые убийства проституток и обычных женщин в их домах и на работе, хотя друг с другом они никак связаны не были. Некоторые из убийств демонстрировали проявления патологии, но никаких убедительных доказательств тому, что это серийные преступления и совершили их предшественники Джека Потрошителя, не нашлось.

Самым известным случаем, поразившим воображение публики, стало убийство Элизы Гримвуд, совершенное 26 мая 1838 года. Двадцатипятилетнюю проститутку, прозванную Графиней из-за красоты и статности, в последний раз видели в сопровождении хорошо одетого джентльмена-иностранца. Они направлялись к ней домой после прогулки по Вест-Энду, театральному району Лондона. На следующее утро девушку нашли на полу ее спальни. Она была одета, а кровать застелена. Элизе нанесли глубокую колотую рану на затылке, три колотые раны на груди и животе и перерезали горло от одного уха до другого{308}. Казалось, неизвестный попытался отрезать Гримвуд голову. В убийстве сначала подозревали ее сутенера, но позже он был оправдан.