Общественность и пресса подняли крик: «Кто убил Элизу Гримвуд?», и это нераскрытое убийство заняло с тех пор важное место в представлениях викторианского общества об опасностях и рисках, что таило в себе занятие проституцией. Описание предполагаемого убийцы Элизы, джентльмена по прозвищу Дон Вискерандос, одетого в вечерний костюм для театра и черный плащ, предопределило популярный образ Джека Потрошителя как джентльмена из высшего класса с комплексом доктора Джекила и мистера Хайда. Когда Чарльз Диккенс писал натуралистическую сцену убийства из «Оливера Твиста», в которой Билл Сайкс убивает проститутку Нэнси, он вдохновлялся делом об убийстве Элизы Гримвуд{309}.

Хоть власти и были озадачены нераскрытыми делами, одиночные убийства не вызывали особой паники, да и отвратительного расчленения, свойственного сексуальным убийствам «оборотней», тоже не наблюдалось. Поэтому чаще всего их квалифицировали как преступления на почве страсти.

Первое в Великобритании Нового времени документально зафиксированное сексуальное патологическое садистское убийство с налетом извращенной ликантропии произошло в 1867 году в торговом городке Элтон (графство Хэмпшир) – маленьком пасторальном английском райском уголке, примерно в восьмидесяти километрах к юго-западу от уродливых и перенаселенных трущоб Лондона. Серийным убийством как таковым это назвать нельзя, но оно задало тон грядущим событиям.

24 августа стоял прекрасный солнечный субботний день. Восьмилетняя Фанни Адамс играла на свежем воздухе со своей семилетней сестрой Лиззи и восьмилетней же подругой Минни Уорнер. Девочки весело шагали к заросшему травой пригорку под названием Холлоу, расположенному в парке Флад-Медоуз у реки Уай, отделявшей центр маленького городка от окружавших его садов хмеля. Парк примыкал к улице Танхаус-лейн, на которой жили девочки, и они часто здесь играли.

Они весело резвились на лужайке, как вдруг к ним подошел двадцатидевятилетний Фредерик Бейкер, клерк городского адвоката. Будучи гладко выбрит, Бейкер выглядел моложе своего возраста и был весьма уважаемым и известным в городе джентльменом. Он двенадцать лет посещал литературный институт, работал учителем в воскресной школе, секретарем дискуссионного клуба и директором мелкого сберегательного банка. Возможно, девочки даже его узнали. По словам жителей, среди детей он снискал славу праздного гуляки и обычно раздавал им по полпенни, собирая вокруг себя мелкоту, слетавшуюся как голуби на хлеб{310}.

Согласно показаниям Минни, около двух часов дня Бейкер подошел к ним в парке и поинтересовался: «Ах, мои маленькие тюльпанчики, во что играете?» Фредерик дал двум девочкам по полпенни за то, чтобы те поиграли друг с другом в догонялки, потом дал всем трем еще по полпенни и пригласил их с собой в поле собирать ягоды. После этого он отправил Лиззи и Минни домой, тратить деньги, а Фанни взял на руки и сказал: «Пойдем со мной, и я дам тебе еще два пенса».

Фанни пыталась вырваться из объятий Бейкера и кричала, что дома ее ждет мама, но Бейкер все же унес девочку из парка в хмельной сад. Возможно, Фанни просто капризничала, а не испугалась по-настоящему. Ни Лиззи, ни Минни происходящее особо не встревожило: для них это, должно быть, выглядело как игра, к тому же очень немногие дети Викторианской эпохи осмелились бы ставить под сомнение действия старших, каковым, бесспорно, был молодой джентльмен мистер Бейкер.

Когда Лиззи и Минни вернулись домой, они ничего не сказали своим матерям о том, что Фанни с ними нет. Только после четырех часов вечера, когда Фанни так и не вернулась, Лиззи рассказала матери о молодом человеке, который дал им полпенни и унес девочку. Женщина принялась лихорадочно искать дочь. Телефонов тогда не было. В городке, который вместе с рекой, мостами, парками и хмельниками местных пивоварен занимал территорию всего-то двадцати кварталов, где жило около четырех тысяч человек, а вся информация передавалась из уст в уста, поднялся шум и крик.

Около пяти часов вечера к матери Фанни и девочке Минни присоединилась женщина, которая в тот же день видела неподалеку от хмельников, как Бейкер идет в одиночестве по направлению к городу, хотя и не знала его имени. Внезапно они заметили молодого человека, идущего в том же направлении, от садов хмеля в сторону города. Минни и женщина его узнали.

Они накинулись на него с одним-единственным вопросом: что он сделал с ребенком, которого забрал.

Бейкер вежливо ответил, что оставил детей играть и никого с собой не уводил. Когда его спросили, давал ли он детям деньги, Фредерик согласно кивнул. Женщина спросила Минни, не тот ли это молодой джентльмен, который подарил им пенни.

Минни ответила:

– Да, он дал мне два пенни.

– Нет, – поправил Бейкер. – Три полпенса, а двум другим я дал по полпенни.

Но когда у Фредерика спросили, как его зовут, он внезапно потерял терпение и отрывисто бросил:

– Какое вам дело! Приходите в контору Клемента – там и узнаете.

Женщинам Бейкер сначала показался таким вежливым и невозмутимым, что, когда мужчина нагрубил в ответ на последний вопрос, они тут же извинились за неуважительные слова. Затем они продолжили поиски, а Бейкер направился к городу.

Позже были найдены свидетели, которые видели в парке Фредерика с девочками, а также те, кто встречал его позже в одиночестве. Другой свидетель видел, как он умывался в реке. Никто не заметил в его поведении ничего необычного, за исключением одного свидетеля, который заявил, что Бейкер, как ему показалось, пытался не попасться ему навстречу.

В тот день Фредерик все утро просидел на своем месте в адвокатской конторе, но около одиннадцати утра вышел выпить. Потом он вернулся, проработал еще около часа и ушел в полдень на обед. Около половины четвертого вечера Бейкер ненадолго вернулся в офис, но затем снова ушел и появился на работе лишь после шести вечера. Его коллеги, такие же клерки, заметили, что Фредерик пьет с самого утра, хотя для него это в целом было обычным делом. После обеда Бейкер был взволнован и оживлен, но именно так он всегда себя и вел пьяным. Фредерик проработал в кабинете до семи часов вечера, а затем вместе с коллегами отправился пропустить по кружке пива в местный паб.

Согласно свидетельским показаниям, Бейкер быстро осушил пинту, а потом рассказал, что какая-то женщина считает его виноватым в исчезновении ребенка, но он ответил ей, что лишь дал девочке полпенса, а кроме этого ничего не знает. Фредерик также сказал: «Если ребенка убьют или что-нибудь еще с ним сделают, – полагаю, в содеянном обвинят меня».