может, Юля все-таки она. А потом ты призналась в том, что у тебя воспоминания Леоны. И я все понял.

Я не хотела больше доказывать ему, что он ошибается. Во-первых, сама не была уверена, а во-вторых, видела, что силы у него закончились. Ему пришлось очень много говорить, и как бы он ни бодрился, а потеря такого количества крови не прошла даром. Температура снова росла, речь становилась все медленнее, а капли пота на лбу блестели все ярче.

У меня было еще много вопросов, но я заставила себя отложить их на потом.

– Тебе нужно отдохнуть, – решила я, накрывая его одеялом. – Продолжим после.

Он не стал возражать. Благодарно – и будто бы счастливо – улыбнулся, закрыл глаза и через минуту уже спал крепким сном.

Глава 27

Если поначалу я думала, что оказала Яну всю необходимую помощь и теперь он пойдет на поправку, то я жестоко ошибалась. Должно быть, тот наш откровенный разговор прошел на адреналине, а затем ранение взяло свое. Ян проспал всю ночь, но не проснулся утром. Он был горячим, метался в бреду, и даже укол жаропонижающего не помог. Я не знала, что делать. Он не приходил в себя, не мог помочь мне, подсказать, а своих знаний не хватало. Ох, как же мне было жаль, что Агата не нашла меня раньше и не дождалась, не передала своей науки!

К вечеру я поняла, что надеяться не на что. В Москве я нашла бы какого-нибудь врача, который за определенную сумму, уже выходя из дома, забыл бы, что лечил пациента с пулевым ранением, но здесь, в этой глуши, едва ли можно найти такого. А если можно, то нет никакой уверенности, что он все-таки не сдаст нас милиции. Единственное, что мне оставалось, это обратиться к Вере.

Когда уже стемнело, я вышла из Желтого дома и направилась в деревню, старательно обходя усадьбу стороной. Видела, что в нашем доме ярко светятся окна, но шторы были плотно задернуты, а потому я могла только представить, как Юлька и тетушки пьют чай и обсуждают мой роман с Иваном. Уж наверняка другой темы для них сейчас нет, я ведь не являлась домой со вчерашнего вечера.

В деревне было тихо, но ощущалась невысказанная тревога. Да, новость о том, что охотники подстрелили волка, давно разнеслась по окрестностям, но люди все равно оставались настороже. Ведь если охотники, как собирались, ходили днем на болото, чтобы добить зверя, то никого не нашли. Двери домов были плотно заперты, во дворах после наступления темноты никто не появлялся.

Вера на стук открыла быстро, а увидев меня, почему-то перепугалась.

– Эмилия? Что случилось? Что-то с Кириллом?

Только тогда я поняла, что вместе с Юлькой и тетушками пьет чай и обсуждает меня еще и Кирилл. Если бы что-то понадобилось, мы бы прислали к Вере ее сына, а раз на пороге я, то она вполне справедливо испугалась.

– Все нормально, – поспешила заверить я. – То есть на самом деле я не была дома больше суток, поэтому не знаю, что там происходит. Но мне нужна твоя помощь.

Вера поманила меня за собой, заперла дверь и провела на кухню, где я уже была однажды.

– Что случилось?

Я рассказала ей все. Не во всех подробностях, конечно, основную суть, но по ее глазам видела, что она не удивлена.

– Ты знала? – спросила я в конце.

– Догадывалась, – подтвердила она. – Знала, что Агата что-то прячет в Желтом доме. Она ведь не забрасывала его, ухаживала, порой даже вызывала ремонтников что-то починить. Не из местных мужиков, тайно возила из города. Чтобы, значит, никто ничего не пронюхал. Пока она была жива, я не знала, что находится в Желтом доме. Агата платила достаточно для того, чтобы мы умерили любопытство. Да и не смогли бы туда попасть без нее. Ни мы, ни кто другой. По просьбе Агаты Лесун отводил от Желтого дома любого прохожего, он это умеет мастерски. Сама же Агата периодически туда ходила. После ее смерти к Большому дому стал приходить волк, в котором я опознала волколака, потому и начала подкармливать. Знала, что дикую пищу есть он не станет. Догадалась, что его и прятала Агата. После ее смерти он стал голодать, вот и пришел. А когда после вашего приезда неожиданно выяснилось, что в Желтом доме живет некий Иван, якобы его купивший, я поняла, кто он.

– Почему не сказала сразу? – нахмурилась я.

– Так ведь это не мой секрет, – просто ответила Вера. – В тайны семьи Вышинских я никогда не лезла. Агата говорила, что ты во всем разберешься сама.

Но помощь мне бы определенно не помешала! Впрочем, молчать – право Веры, и я не могла ее осуждать.

– Ты поможешь сейчас?

– Конечно! Веди к нему.

И только тогда я поняла, что Лесун по-прежнему никого не пускает к Желтому дому. Ведь совсем рядом проезжают тракторы, а никто ни разу не увидел его. Я нашла, потому что Вышинская, потому что Хранительница, а Вера все еще не может.

Вера сложила в небольшую корзинку какие-то травы и бутылочки с отварами, и мы выдвинулись в лес. Когда проходили мимо кладбища, мне вдруг показалось, что на нем кто-то есть. Меня и раньше тянуло туда, но я впервые ощутила, что из темноты за нами кто-то наблюдает.

– Это Федор, крыжатик, – подсказала Вера, заметив, как я нервно поглядываю в сторону кладбища.

Я непонимающе посмотрела на нее, и она пояснила:

– Крыжатиками называют тех, чей могильный крест, «крыж» по-нашему, был поврежден до сорока дней после смерти. Федор был другом моего деда, умер внезапно, тромб у него оборвался. Это еще году в восемьдесят восьмом или девятом было. А на двадцатый день после его смерти разыгралась буря, разбушевался Лесун. Агате не сразу удалось его успокоить, сильный ветер сорвал крыши с нескольких домов, повалил старые деревья. Одно из них и упало на могилу Федора, сломало крест. Вот с тех пор Федор и стал крыжатиком.

– И что он делает? – поинтересовалась я, косясь на кладбище.

Мне казалось, что если смотреть вот так, боковым зрением, то я вижу белую фигуру, плывущую по ту сторону забора напротив нас. Фигура эта то напоминала человека, то вдруг словно хлопала крыльями, как большая птица.

– Ничего, – ответила Вера. Она, как я заметила, на кладбище совсем не смотрела. – К людям он относится спокойно, чаще всего его и вовсе не видно. Только по свисту ветра в безветренную ночь и можно понять, что он там. Даже боковым зрением не заметно. Ты видишь, потому что Хранительница, а я не вижу. И никто не видит. Поэтому он просто есть, только и всего.

Крыжатик Федор проводил нас до конца кладбища, а затем исчез, не причинив вреда, как и обещала Вера. Когда мы прошли мимо усадьбы и углубились в лес, я заметила, что Вера начала с интересом оглядываться по сторонам. Должно быть, подмечала места, которых не видела до сих пор, хотя миллион раз ходила мимо. Но она не задавала вопросов, а мне тоже не хотелось говорить, поэтому шли молча.

Ян все еще спал. Впрочем, сон этот не был похож на обычный сон. У Яна поднялась температура, он вспотел, то и дело метался по подушке, а когда я откинула одеяло, увидела, что открылось кровотечение в ране.

Вера быстро и профессионально осмотрела Яна, сняла повязку, покачала головой.

– Принеси чистой воды, – попросила она, и я тут же вышла из комнаты.

На этот раз даже просить ничего не пришлось. Ведро в колодце зачерпнуло чистейшей родниковой воды, мне оставалось только вылить ее в таз.

– Спасибо, – шепнула я в колодец и услышала легкий удар хвостом по воде. – Он поправится. Я не дам ему умереть.

Глупое обещание, поскольку я уже выяснила, что даже без моей помощи Ян все равно не умрет. Но вот облегчить его состояние было в моих силах. Точнее, в силах Веры.

Или же теперь, когда я здесь, когда Леона здесь, он может и умереть? Проклятие Элены исполнено, он дожил до того