– Я справлюсь.

– Все, что ты говоришь, логично и резонно, – Джим покачал головой, – но я хочу, чтобы ты понял: происходящее вокруг далеко не так логично и совсем не резонно. Логику и резоны ты можешь вышвырнуть в окно. Та хрень, которая здесь происходит, относится к разряду сверхъестественного. Это настоящий фильм ужасов, только наяву.

– Я это знаю, – негромко сказал Хови.

За дверью раздался стук, и в комнату вошел Дэйв, засовывая в карман ключи.

– Привет, – он кивнул Джиму.

– Как дела?

– Только что одна сисястая, с пастью как пылесос, прочистила мне все трубы, так что я собираюсь принять долгую-долгую ванну. Что еще надо человеку в жизни? – Сказав это, Дэйв ухмыльнулся, прошел в ванную и закрыл за собой дверь.

– Просто очаровательно, – сухо заметил Джим, повернувшись к Хови.

Тот повернул кресло спиной к кровати и произнес:

– Мне кажется, тебе пора. Уже поздно.

– Подожди минуточку. Нам надо договорить.

Хови нервно двигал свое кресло вперед-назад.

– Иди уже. Завтра договорим.

В его голосе слышалась настойчивость, которой Джим никогда до этого не слышал, и это заставило его насторожиться.

– Что… – начал он.

– Ему не нравится, когда ты здесь.

– Кому не нравится? – Джим моргнул.

– Просто иди!

– Эй вы, любовнички! – раздался голос из ванной. – Потише там!

Хови мгновенно замолчал и бросил на Джима взгляд, которым молил его ничего не говорить. Было ясно, что он боится своего помощника.

Паркер покачал головой. Ублюдочность Дэйва могла вывести из себя кого угодно, но это ровным счетом ничего не значило. Его нанял Хови для того, чтобы Дэйв за ним ухаживал. Хови был его работодателем. Его боссом, если говорить простым и ясным языком. И ему вовсе ни к чему терпеть выходки этого говнюка. А если тот начинает выступать или плохо выполняет свои обязанности, Хови нужно просто дать ему коленом под зад.

Да он и сам, твою мать, вправит мозги этому ублюдку, как только тот вылезет из ванны.

– Прошу тебя, – подал голос Хови. – Иди.

Джим посмотрел на своего друга. А что, если над ним издеваются или что-то в этом роде? Что, если этот придурок его растлевает?

– Дэйв с тобой что-то делает? – спросил Джим. – Он как-то мучает тебя?

– Нет.

– Послушай, все, что тебе надо сделать, это вышвырнуть его вон и найти…

– Я хочу, чтобы ты ушел, – повторил Хови.

– Я…

– Прошу тебя.

Голос друга звучал жалобно, в глазах его застыла мольба, и что-то заставило Джима согласно кивнуть:

– Хорошо.

– Я сам во всем разберусь, – сказал Хови, – но я хочу сделать это сам, понятно? И не хочу, чтобы за меня это делал ты.

– Ладно, но если тебе понадобится моральная поддержка, или свидетель, или…

– Просто иди.

– Ладно, – Джим кивнул.

– Я позвоню завтра.

– Я зайду.

– Иди.

Собрав учебники, Паркер направился к двери. Уже выйдя из комнаты, он услышал, как открывается дверь ванной и спускается вода в туалете.

– Я сказал тебе, что не хочу, чтобы он здесь бывал, – произнес голос Дэйва.

– А я тебе сказал, чтобы ты мной не руководил, – ответил Хови.

Джим бесшумно прикрыл за собой дверь. На мгновение он остановился в холле, чтобы убедиться, что из комнаты не доносится никаких криков и что в ней никто не ссорится, но там стояла полная тишина. Взглянув на позолоченную ручку, решил вернуться и проверить, всё ли в порядке с Хови. Ведь он только прикрыл дверь, но не захлопнул ее, так что вернуться можно было без проблем.

Но затем Паркер вспомнил голос Хови, вспомнил его глаза – и понял, что если сделает это, то его друг, скорее всего, никогда его не простит.

С тяжелым чувством вины Джим прошел по холлу и стал подниматься по лестнице на свой этаж.

Брэд Макдональдс опоздал в универ, но на сей раз его это не парило. Занятия по музыке и межэтнической антропологии начинались в час, и обычно он подъезжал к студенческой парковке где-то в двенадцать пятнадцать, выбирал очередь поменьше и сидел в машине, закусывая и ожидая среди толпы таких же, как он, оснащенных колесами стервятников, готовых броситься на первое же освободившееся парковочное место. А сегодня Брэд подъехал в половине первого и стал легкомысленно кататься вдоль рядов припаркованных машин, включив радио на всю катушку и не обращая внимания на время. Парковка по какой-то неизвестной ему причине сегодня была забита больше, чем обычно, и на каждое занятое парковочное место приходилось по несколько ожидающих машин, так что было уже около часа, когда какая-то блондинка на мини-траке задом выехала с места и Брэд втиснулся на него прямо перед носом у ожидающей «Тойоты». Ее водитель, вне себя от злости, опустил окно и высунул голову.

– Я здесь первый стою, говнюк! Убирайся к чертовой матери!

Бред вынул ключ из зажигания, вылез из машины, запер дверь, весело насвистывая мелодию из «Семейки Брейди», открыл багажник, достал свой пистолет с глушителем и навел его на водителя «Тойоты». Тот быстро завел машину и задним ходом заторопился подальше от Брэда.

– Ты псих! – крикнул он из открытого окна. – Я записал твой номер!

Брэд не услышал, что он кричит – да и по фигу, что он там кричит, – и с грохотом захлопнул багажник машины. До сегодняшнего утра он никогда не держал в руках оружия. Сейчас оно удобно, плотно и естественно лежало в его руке. Через парковку он направился в центр кампуса.

Впервые в жизни Брэд не испытывал страха, направляясь на учебу. Раньше он всегда чувствовал ужас. В детстве он был невысоким и немного неуклюжим, с неизменной вышедшей из моды стрижкой, носить которую его заставлял отец. Другие дети, постарше, и даже некоторые мальчики из его класса вечно мучили его и издевались над ним. Однажды двое мальчишек прижали его к земле, а третий стянул с него штаны. С покрасневшим лицом Брэд орал во всю глотку, требуя, чтобы они прекратили это, но мальчишки окончательно стянули их с него и немного поиграли в «а ну-ка, отними», а потом забросили их на дерево, где штаны повисли на одной из веток. Ему тогда пришлось прыгать, а толпа мальчишек и, что было уже совсем унизительно, девчонок смотрела и смеялась над его тщетными попытками добраться до своей одежды.

Все время своего обучения Брэд играл роль естественной жертвы. Несколько раз в начальной и средней школе его засовывали головой в мусорные баки, где он упирался носом и ртом в шкурки бананов, корки сандвичей и использованные бумажные носовые платки, а каждый год перед началом учебы проводил ночь без сна. Его семья не была религиозной, но Брэд придумал свою собственную молитву-защитницу. Забравшись в постель и с головой укрывшись одеялом, он складывал руки и молился про себя: «Господи, сделай так, чтобы меня не били, не стаскивали с меня штаны, не совали головой в мусорный бак. Аминь».