Его последняя лекция закончилась в три, с работы она могла уйти не раньше пяти, так что даже с ремонтом и пробками на скоростном шоссе Ориндж Йен добрался до ее офиса, имея в запасе уйму времени.

Здание TRW, конструкция из коричневого кирпича и зеркального стекла, располагалось в бизнес-парке, построенном в середине восьмидесятых на землях, традиционно занятых ранее трущобами. Само здание было самым дальним из трех, расположенных буквой U, а между ними в центре двора находился фонтан и сквер. Йен припарковался на парковке для посетителей, отмеченной зеленым цветом, лицом к скверу. Несколько мгновений он сидел неподвижно. Теоретически Элинор должна была освободиться лишь через пятнадцать минут, но ему не хотелось ждать ее в машине, и Эмерсон решил, что если она увидит его, то, может быть, сможет сбежать чуть раньше. Поэтому он вылез из машины, запер дверь и через сквер прошел к зданию TRW.

В лобби он назвал свое имя охраннику за стойкой и сообщил, что хотел бы встретиться с Элинор Мэтьюз из управления кадров. Охранник позвонил по внутреннему телефону, получил какое-то подтверждение, вручил Йену карточку гостя и направил к лифтам.

На четвертом этаже секретарша с избыточным весом улыбнулась ему и махнула рукой в сторону кабинета Элинор.

Та сидела за столом и читала пачку каких-то распечаток.

Когда он вошел, она подняла глаза.

– Привет.

– И тебе тоже.

– А ты не шутил насчет Бреи. – Элинор продолжила просматривать документы. – Я тут кое-что проверила насчет твоего университета… У этого заведения была незавидная репутация еще до всех этих убийств.

– Последних убийств, – поправил ее Йен.

– Да, правильно, последних убийств. – Найдя наконец искомое, она вытащила лист из пачки. – Штат Калифорния регулярно проводит рейтинг как среди университетов, так и среди вообще всех учебных заведений. Это делается в связи с вопросами страхования. В последние три года Брея стабильно занимала последнее место среди всех университетов Калифорнии, а в последние два года была на последнем месте среди вообще всех учебных заведений. О вас говорят как о заведении «высокого риска», и, согласно этим отчетам, шанс столкнуться с насилием, которое закончится тяжкими телесными повреждениями или смертью, в вашем университете в два раза выше, чем в университете, стоящем в списке прямо перед вами, хотя он и расположен в более неблагополучном районе. А вот ваши непосредственные соседи, Фуллертон и Ирвайн, находятся во главе списка самых безопасных учебных заведений.

– Я же тебе говорил, – Йен кивнул.

– Университет на плохом счету у руководства штата, и фонды, выделяемые ему, корректируются в соответствии с этим отношением. – Элинор подняла пачку распечаток и уронила ее на стол. – И все это только вершина айсберга. За твоим универом тянется бумажный след длиной в милю. Государственные и финансовые учреждения знают о вас. Хэдхантеры и рекрутеры, работающие в колледжах и университетах, внесли вас в самый конец своих списков. От вас дурно пахнет.

– Значит, ты мне поверила?

– Я тебе всегда верила. Только не знала, что это будет так… хорошо задокументировано.

– Честно говоря, я тоже этого не подозревал. – Йен кивнул в сторону пачки документов. – Можешь сделать мне копию?

– Ты же знаешь, что нет.

– Да я на всякий случай спросил.

Элинор взглянула на настенные часы, встала и достала из-под стола сумочку.

– Пошли. Из мастерской звонили час назад – машина готова. Ты можешь закинуть меня туда по дороге домой.

– Отлично. А потом мы…

Подняв руку, она заставила его замолчать и обошла вокруг стола.

– Мы ничего не сможем сделать. Я так увлеклась университетом в Брее, что не приготовила ту таблицу, которую должна буду представить завтра.

– Хорошо. Тогда останемся дома. Я что-нибудь приготовлю…

– Думаю, что сегодня мне придется поехать домой. – Элинор улыбнулась и взяла его за руку. – Мой домашний компьютер подсоединен к базе данных, и я смогу вытащить из нее то, что мне нужно.

– Или ты можешь скачать ее, скопировать на диск и захватить с собой.

– Сегодня мне хочется побыть дома. – Элинор покачала головой.

Дома.

Йен почти забыл, что ее «дом» располагается в трехуровневом кондоминиуме на Анахайм-хиллс. За последнюю неделю она перевезла к нему почти все свои наряды, и хотя иногда заскакивала к себе, чтобы полить цветы и забрать почту, последние две недели каждую ночь проводила у него, так что Йен решил, что они живут вместе.

Его первым инстинктивным желанием было спросить, что случилось и что он сделал не так. Может быть, чем-то обидел ее и теперь она собирается наказать его тем, что будет сидеть у себя дома, пока он не извинится? Или ей нужно официальное приглашение переехать к нему на постоянной основе?

Или она раздвигает ноги для кого-то еще?

Он ведет себя как параноик. И нечестно по отношению к ней. Элинор никогда и ничем не намекнула ему, что она чем-то недовольна или что ей нужен кто-то другой. Она его любит.

Все они шлюхи.

Будь проклята Сильвия. Именно опыт с ней наносит отпечаток на его отношения с Элинор, заставляет сомневаться, думать о вещах, которых нет и в помине, и подрывает установившееся между ними доверие.

Или он не прав?

И что-то другое толкает его в этом направлении и вкладывает ему в голову все эти мысли?

Университет?

Эмерсон не ощущал, что им кто-то манипулирует, что на него что-то влияет, но, может быть, это вообще невозможно почувствовать?

Это не исключено. И даже вполне вероятно.

– Пойдем, – сказал он. – Поехали.

Притворившись, что всё в порядке, Йен не стал ничего обсуждать, по дороге говорил о посторонних вещах, и когда они приехали в мастерскую, все уже успело забыться настолько, что если б ему и захотелось вернуться к этому вопросу, то выглядело бы это совершенно неуместно.

Подождав, пока Элинор расплатится, и убедившись, что ее машина завелась, он собрался уезжать.

– Я тебе позвоню, – обещала она.

– Я буду ждать.

– Затаив дыхание? – уточнила Элинор.

– А как же иначе? – Йен поцеловал ее через открытое окно и вернулся к своей машине.

На шоссе два левых ряда были заблокированы столкнувшимися автомобилями; начался вечерний час пик, и движение было даже хуже, чем обычно. До дома Эмерсон добрался лишь в половине седьмого.

Дом был пуст, тих и полон воспоминаний о Сильвии. Он немедленно включил ящик и переключился на новостной канал. На автоответчике мигала лампочка, и, взяв на кухне банку пива из холодильника, Йен перемотал пленку и включил воспроизведение.